Огнерожденный - Роман Афанасьев

Фарах пошел быстрее, к повороту на знакомую улицу, ругая себя за то, что не вспомнил сразу о своем новом доме. Конечно, как он мог забыть! Ведь там воспитатели и Састион. Да и старшие воспитанники тоже не пальцем деланы. Встретят врага – как надо. Там Темным его не достать. Не зря же они выманили его из приюта, – побоялись связываться со всеми сразу…

В приюте можно укрыться. Нажаловаться Састиону, поднять на уши ребят. А с утра – в Великий Храм. К Эшмару Каван-Сарскому, на поклон. Пусть знает – Темные по-прежнему в городе. Да, именно так и следовало поступить. Придя к такому решению, подмастерье оглянулся, и припустил бегом по знакомой улице. Следовало торопиться.

До приюта оставалось всего пара поворотов, когда Фарах снова почувствовал знакомую холодную волну. Он остановился, прижался к стене, и затаил дыхание, стремясь стать незаметным. Его снова искали. Но на этот раз источник ужаса находился впереди – у приюта. Почувствовав это, Фарах развернулся и со злостью ударил по стене кулаком, да так, что слезы брызнули из глаз. Конечно. Его там ждали. Караулили, небось, у самого входа. И как только он появится… Никто не успеет ничего понять. Вспышка молнии – и все. За что! Ну, за что? Фарах поднял лицо к ночному небу, наглухо затянутому темными тучами. Ни единой звезды, ни единой! Только снег валит без остановки, словно тучу вспороли ножом… Ему хотелось завыть, подобно распоследнему собачьему сыну – от страха и тоски. Идти в приют было нельзя.

Тем временем незримый ужас стал приближаться и Фарах догадался, что его "почуяли". Теперь источников было два – один позади, другой впереди. И они двигались к Фараху, беря его в клещи. "Между молотом и наковальней" – подумал подмастерье, сжимая кулаки.

Вспомнилось предсказание Ламераноса, тот самый проклятый гороскоп. Неужели – все? Осталось замереть и ждать смерти? Но было сказано – два месяца, целых два! Хотя, не через два, а в течение двух. Но вот, перед ним новый поворот судьбы. Все?

– Нет, – сказал Фарах вслух. – Не дамся! Плевать на такую поганую судьбу!

Он выругался, зло и забористо, как когда-то ругался Танвар. По северному. Потом отлепился от стены и нырнул в переулок, ведущий прочь от приюта.

Быстро шагая по скрипящему снегу, он думал о том, что не станет ждать, пока его прикончат. Надо найти выход, обязательно найти. Нужно лишь немного подумать – что делать.

Сначала Фарах решил поискать стражу. Может, – помогут? Но потом, поразмыслив, решил, что не стоит. Даже если стражники поверят, поймут, и возьмут под защиту: все равно не стоит. Они не спасут. Будет много крови, вот и все. До него все равно доберутся. Тут простым железом не защитишься. Разве что спрятаться в казармах, затеряться среди солдатни. Быть может тогда и удастся обмануть темных. Но это глупости. Стражники, если их и удаться разыскать – что вряд ли, ибо в такую ночь служивые обычно сидят в теплых кабаках, – скорее всего, надают мальчишке пинков да прогонят прочь. Скажут – вот еще не хватало слушать бредни сумасшедшего бродяжки да сражаться с таинственным еретиками. Нет, стражники тут не помогут.

Грея дыханьем озябшие руки, Фарах решил, что надо бежать. Не прятаться по углам, а именно бежать. Не стоять на месте, а бродить по городу, стараясь держаться подальше от странного ужаса, что летел впереди Темных Жрецов. Нужно только дождаться восхода солнца, только и всего. Подмастерье был уверен, что когда взойдет солнце, Темные уберутся прочь, забьются в норы и затаятся до следующей ночи. Охота кончиться. Не будут они бродить по улицам при всем честном народе, когда в городе полно и стражников и жрецов. Они уйдут, обязательно уйдут. И вот тогда можно будет спокойно вернуться в приют.

Фарах подтянул пояс, надвинул шапку на самые глаза и пошел в ночь, стараясь дышать спокойно и размеренно. Надо было продержаться до рассвета. Всего лишь до рассвета.

Когда над Таграмом взошло солнце, Фарах едва держался на ногах от усталости. Он встретил рассвет на окраине города, у небольшого домика, обнесенного высоким решетчатым забором. Вцепившись окоченевшими пальцами в железные прутья, он стоял, запрокинув голову, и смотрел, как светлеет небо.

Он выжил. Спасся. Всю ночь бродил по ночной столице, прячась от Темных Жрецов. Это было непросто. Мало того, что это тяжело – всю ночь провести на ногах, ни разу не присев, не отдохнув, – так еще это и опасно. Улицы сальстанской столицы – не самое лучшее место для ночных прогулок. Душегубы и ворье, хоть и притихли в последнее время, но все же выходили в ночь, заниматься своим ремеслом. Надо же как-то кормиться. От них следовало держаться подальше, особенно одинокому прохожему. Кроме них на улицах встречались и компании солдат, ищущих развлечений и склонных затевать ссоры с горожанами. Да и вообще, по ночным улицам столицы шлялось достаточно отребья, способного ни за что ни про что прикончить того, кто им не понравиться. Даже простая стража была опасна для подмастерья. Если бы они схватили его и всего лишь отвели в городскую темницу, это оказалось бы равносильно смерти. Темные, не оставлявшие попыток разыскать свою жертву, настигли бы ее и за решеткой.

Но Фарах справился, он смог уцелеть на ночных улицах и обмануть смерть. Ходил темными переулками, стараясь не привлекать к себе внимания. Держался подальше от странных сборищ и людей, таящихся в ночных тенях. Обходил стороной патрули стражников и компании солдат. Он вел себя как загнанный зверь, который старается выбраться из кольца охотников. И он – выбрался.

Когда стало светать, Темные отступили. Фарах это сразу почувствовал. Волны холодного ужаса, всю ночь витавшие над городом, исчезли. Расползлись клочьями, растворились в утреннем небе и сгинули без следа. И лишь тогда подмастерье смог вздохнуть спокойно, впервые за всю ночь прислониться к стене и расслабиться. Некоторое время он просто отдыхал, наслаждаясь тем, что все еще жив.

Переведя дух, Фарах не бросился со всех ног в приют, а подождал пока солнце поднимется над холмами и бросит первые лучи на заснеженные улицы Таграма. Он не хотел рисковать. И теперь, когда в городе начиналась привычная утренняя суета, подмастерье готов был идти домой. В приют.

Отлепившись от решетки и спрятав замершие ладони подмышками, он медленно побрел по пустынной улице в сторону площади Конников. В голове мутилось. Ноги шли неохотно, каждый шаг отзывался болью в спине. Ступни занемели и Фарах их не чувствовал. Это было плохо, надо было срочно идти в тепло. Но сейчас он не мог идти быстро, – просто не было сил.

Подмастерье забрался довольно далеко от приюта. Скрываясь от темных Жрецов, он держался подальше от нового дома. Знал, что там его будут ждать – обязательно. Теперь это работало против него, до приюта было далеко идти и Фарах опасался того, что у него просто не хватит сил. Но он упрямо сжимал зубы и шел вперед, так же, как несколько часов назад шел по ночному Таграму, спасаясь от Темных Жрецов.

Миновав несколько улиц заспанным снегом, и пройдя через площадь Песен, Фарах с удивлением отметил, что народа на улицах больше чем обычно. Горожане вели себя странно – бродили большими компаниями туда-сюда, и, похоже, не собирались приступать к работе. Они шумно переговаривались, ругались… Город явно был взбудоражен. Фарах не прислушивался к разговорам, он настолько замерз и устал, что ему было уже все равно, – что там стряслось. Он хотел только побыстрее добраться до приюта и спуститься в подвал, к теплым печам. И все же, даже сейчас, он замечал, что происходит нечто странное.