Зильбер. Третий дневник сновидений - Керстин Гир

- Как у лошади? - поинтересовалась я.

Эмили подняла голову, но не казалась испуганной.

- Ты-ы опять! - простонала она нервно.

Если кто-то здесь мог нервничать, так это я.

- Тебе снится что-то красивое? - спросила я.

- Если ты сейчас слиняешь, тогда может быть, - сказала Эмили. - И просто прими к сведению: у лошадей действительно прекрасная память. У моего «Покорителя Рая» интеллект наверняка выше, чем у тебя. - Она опять склонилась над своим блокнотом. - Спорим, ты не сможешь в уме извлечь квадратный корень из ста одиннадцати тысяч пятисот пятидесяти пяти.

- А почему твоя лошадь не пользуется калькулятором?

- Потому что здесь калькулятор не работает, - ответила Эмили, не взглянув на него. - А может, потому, что она считает не лучше меня. Ведь этот лабиринт дверей существует в моей голове. Всё, что ты видишь и что здесь происходит, это образы и события моего подсознания.

Вот как! Это была уже интересная теория.

- То есть мы сейчас находимся в твоей голове?

Эмили кивнула.

- Точней сказать, в моём сне. - Она снова посмотрела на меня. — Ты проекция моего подсознания.

- Что ж, ладно, - ответила я. - Тогда спроси своё подсознание, долго ли ты тут сидишь.

Эмили равнодушно пожала плечами:

- Что здесь значит время?

- Входил ли кто-нибудь сюда или выходил оттуда? - Я показала на дверь Флоранс.

- Вот в эту? Не-е... — покачала головой Эмили.

Уже хорошо.

- И дверь просто не открывалась? - настаивала я.

- Насколько я знаю, нет, - сказала Эмили. - А теперь заткнись, мне надо решать.

- Не знаю твоего подсознания, - я кашлянула, - но почему ты опять пытаешься проникнуть в сон Грейсона, если это всё только у тебя в голове?

- Потому что я хочу знать, что моё подсознание расскажет о Грейсоне и обо мне... Ах, тебе этого не понять, это высокая психология. А теперь исчезни и дай мне спокойно решать. Восемь тысяч девятьсот девяносто девять плюс триста тридцать четыре плюс ноль, запятая, семь, пять, три, сто тридцать четыре плюс ноль, запятая, семь... на четыре...

- Если ты хочешь что-то узнать про себя и Грейсона, можешь просто спросить меня, - сказала я. - Во-первых, вы не созданы Друг для друга. Во-вторых, он рад, что избавился от тебя. В-третьих...

- Заткнись! - велела Эмили.

Я не дала себя сбить.

- Нет, послушай, твоё подсознание могло бы тебе сообщить ещё кое- что. Например, что, в-третьих, тебе надо бы поработать над своим характером, потому что ты...

- Я сказала, заткнись! - Похоже, она не очень много узнала от своего подсознания и попыталась опять сосредоточиться на задачках.

Что ж, теперь кое-что потрудней.

- Твой отвратительный младший брат Сэм - Леди Тайна, - сказала я.

- Что?! - Эмили опустила карандаш и посмотрела на меня, вытаращив глаза. - Сэм?! Сэм - Леди Тайна?

- А ты не знала? Эмили опять покачала головой:

- Нет. Конечно нет. Впрочем... иногда... как будто догадывалась. Иначе ты бы мне сейчас этого не сказала.

- Именно! Потому что мы сейчас в твоей голове, а подсознание давно поняло, что именно твой брат написал все эти подробности, не опасаясь тебя. Процитирую по памяти: «Рефлекс! Школьная газета, которую надо бы назвать "Рефлекс", она такая же скучная и простодушная, как её главная редакторша».

Эмили была явно поражена.

Можно сказать, опрокинута.

- Сэм - Леди Тайна... - повторила она тихо. - Мой маленький Сэм? Но он меня не... Лучше бы ты мне этого не говорила.

- А я думаю, лучше бы тебе не копаться больше в своём подсознании, - ответила я. Не хотелось останавливаться, хотя мне и было жалко Эмили. Она должна была исчезнуть из этого коридора. - А то я бы стала выкладывать тебе всё больше неприятных истин. Каждый день. Истин, от которых твоё подсознание хотело тебя уберечь, но уже не получается, потому что ты беспощадно копаешься в собственных безднах и выносишь на свет вещи, которым лучше бы затеряться в темноте. - Ха, это были всего лишь скверные метафоры. Надеюсь, внутренний редактор Эмили их про- пустит. - Как ты думаешь, для чего эти двери? Только для того, чтобы защищать тебя от знаний, которые могут повредить твоему психическому здоровью. - Я становилась немного патетичной. - Тебе не надо бы переступать порог в этот коридор... э-э... в этот лабиринт твоего мозга. Глубоко в душе ты сама это знаешь. Эмили выглядела неуверенной.

- Но правда никогда никому не вредила, - пробормотала она.

- Если бы! - Я попыталась произнести эти слова выразительно, между тем как по коридору пронёсся порыв ветра, откинув волосы со лба Эмили.

Теперь она слушала с особым вниманием.

- Вся правда, которую ты здесь узнаешь, не только сделает тебя несчастной и одинокой, но и постепенно снесёт твою крышу, - объясняла я настойчиво и, чуть наклонившись, доверительно прошептала: - Признайся, ты уже близка к этому, потому что это выше твоего понимания... Ты начинаешь сомневаться в своём здравом рассудке, и это лишь начало. - Я выдержала небольшую паузу. - Закончится всё психушкой, - сказала я гробовым голосом.

К моему удивлению, Эмили не стала мне возражать.

-Я, в самом деле, иногда боюсь сойти с ума. Ведь я знаю, что всё это мне лишь снится, но при этом чувствую по-настоящему... Думаю, это можно объяснить логически, не важно, много ли я на эту тему читала и размышляла, возникают лишь новые загадки. Не знаю, понимаешь ли ты, что я имею в виду.

О да, это я хорошо понимала. Она даже не представляла, насколько хорошо.

- Мозг - сложный орган, - сказала я. - И если ты свой хочешь уберечь от коллапса, если ты хочешь учиться, закончить школу и создать семью, не опасаясь сумасшедшего дома, вернись через свою дверь и не появляйся здесь больше.

- Сумасшедший дом ничего не добавит, - рассеянно поправила меня Эмили.

Я пожала плечами:

- Извини, я лишь часть твоего подсознания.

- Знаю, знаю... - сказала Эмили. - И боюсь, ты права. - Она встала. - Я не должна больше сюда приходить. Да и не хочу ничего особенного. Мой мозг здесь показывает мне лишь тех людей и животных, которых я готова терпеть в реальной жизни. Наверно, если не говорить о Грейсоне. Я ненавижу леопардов, я ненавижу тебя, я ненавижу лету- чих мышей. Я не выношу твою сверхумную сестру, и Артур Гамильтон для меня величайший хвастун на свете. А сразу за ним Генри Гарпер. Он чудовищно ленив, но всегда получает лучшие отметки, потому что учителя считают его гением, остальное объясняют несчастливым детством. - Она смотрела мимо меня, брезгливо скривив лицо. - Меня может вырвать, когда я вижу его небрежную походку, его деланную ухмылку, руки в карманах.