Принуждение к контакту - Денис Бурмистров

Волоски, похожие на тонкие щупальца подводной гидры, сложились, и ловушка одним движением скрылась в коридоре.

Руслан мучительно выдохнул и медленно начал открывать дверцу. Узкая полоска света расширялась сантиметр за сантиметром, открывая взору пустой класс со сдвинутыми к дальней стенке партами, высоким книжным шкафом, полным пыльных книг, длинную стену с плакатами и прямоугольник двери. За дверью виднелся участок коридора, подсвеченный далеким окном.

Когда щель расширилась на ладонь, дверца пошла туже, и в недрах ее трех ржавых петель возник низкий надсадный скрип.

Руслан замер, вглядываясь в темноту коридора. Открыл дверцу еще чуть-чуть, морщась от скрипа, как от зубной боли. С трудом вытащил из-под себя ногу и выставил ее наружу. Беззвучно возликовал – еще немного, и он сможет покинуть шкаф, так неожиданно из спасения превратившийся в ловушку.

В коридоре мелькнула тень, и в класс, практически бесшумно, вошел военный. Даже не вошел, а практически втек плавными длинными движениями. Сразу же нашел взглядом застывшего в неудобной позе пилота и так же по-кошачьи двинулся в его сторону. В его руке появился хищный нож с полуторной заточкой.

Громов в голос выматерился, толкнул завизжавшую дверь и вылез наружу, угрожающе сжимая в кулаке свое оружие – рукав от куртки, некогда служивший напоясной сумкой. Сейчас на другом конце рукава, зажатый двумя узлами, покачивался найденный недавно куб. Пилот намотал на кулак край импровизированного кистеня и угрожающе продемонстрировал его незнакомцу.

Из коридора, словно солнечный зайчик, на потолок класса скользнул «демон», выпуклой лохматой каплей завис над военным, почти касаясь его ворсинками. Тот вжал голову в плечи, застыл, словно в старой детской игре про «море волнуется раз», поднял глаза вверх, исподлобья разглядывая буквально нависшую над ним опасность. Потом перевел взгляд на пилота, нервно перебирая пальцами ребристую рукоять ножа.

Он был не старше Руслана, этот военный. Несмотря на обширные знакомства среди миротворцев, Громов его не знал. Но это вовсе не означало, что они не могли, допустим, сидеть в том же «Радианте», поднимать тосты за одно и то же, смеяться одним и тем же шуткам. А теперь что?

– Не надо, – одними губами сказал Громов, буравя глазами противника.

Военный криво улыбнулся, виновато пожал плечами. Мол, не хочу, но надо.

Пилот отрицательно качнул головой. Повторил:

– Не надо. Я буду молчать.

Его оппонент, казалось, на секунду задумался, словно взвешивал такую возможность. А Громов смотрел на заляпанную кровью разгрузку и уже знал ответ.

Военный нашел взглядом глаза Руслана, холодно улыбнулся и медленно двинулся на него, держа нож на уровне груди. За ним, шевеля тоненькими нитями, висел «демон». Еле слышный шелест одежды и тихие шаги оставляли его равнодушным.

Противник с ножом приближался, а Громов все никак не мог решить что же делать. Он до конца не верил, что придется драться. А теперь не спускал глаз с покачивающегося лезвия ножа, с его блестящей кромки, с острого кончика. Таким ножом, должно быть, легко убивать.

Пилот в отчаянии закрутил головой. Отступил в сторону, прочь от шкафа с раззявленной дверцей. Уперся спиной в прохладную стену, сделал еще один шаг.

Военный сместился так же, не давая Руслану шанса обойти его. Двигался неторопливо, даже с какой-то ленцой. Он понял, как совладать с ловушкой, знал, что Громову все равно от него не уйти.

Рука с зажатой тканью вспотела, из головы вылетели все запланированные варианты атаки и защиты. Руслан никогда не был задирой, дрался за всю свою жизнь мало и без удовольствия. И реально осознавал свои шансы против более-менее обученного бойца. Но, как загнанный в угол пес, без боя сдаваться не желал.

Как можно тише, он двинулся вперед и в сторону, отведя руку с оружием назад. Шагать получалось неуклюже, после каждого стука каблука или щелчка раздавленного камушка ловушка нервно реагировала дерганьем ворсинок. Руслан постарался не дышать, чтобы не издавать посторонних звуков, но эффект вышел ровно обратный – легкие не пожелали мириться с нехваткой кислорода и спустя время заставили делать глубокие и шумные вдохи.

Военный лишь снисходительно улыбался, настигая жертву.

Пилот понял, что не уйти. Замахнулся и ударил сверху вниз импровизированным кистенем, метя в голову врагу. Но тот лишь отклонился корпусом назад, и тяжелый куб пролетел мимо. Громов позволил оружию провернуться вокруг своей оси и вновь атаковал. Но вновь не дотянулся. Отступил на шаг.

Военный ухмыльнулся, наклонился вперед, выставив нож, и попер на пилота, покачивая лезвием. Он загонял Громова в угол, откуда тот уже не выйдет. И все бесшумно, словно в немом кино. От этого еще более жутко.

Руслан не выдержал. Решив больше не двигаться с места, крест-накрест махнул кистенем. Но ему недоставало скорости, противник легко уходил от таких ударов. Тогда Громов сделал шаг вперед, замахнулся, но в последний момент пнул военного в голень. И тут же попятился от резких и быстрых тычков ножом в область живота и лица. Казалось, его удар не доставил врагу существенного беспокойства, тот лишь покачал головой, убрав ногу.

И вновь Громов ударил кистенем, на сей раз широко, на всю длину руки. Резко дернул на себя, со всей возможной скоростью рубанул сверху вниз. Военный увернулся, отшагнул в сторону. И наступил на меловую доску. Покрытый пылью темно-коричневый прямоугольник поехал по полу.

Ловушка стремительно сжалась и через миг оказалась над присевшим военным, возбужденно двигая ворсинками. Руслан увидел, как нервно сглотнул его враг, как попытался выйти из-под шевелящейся массы. Такой момент нельзя было упускать, и Громов ударил.

Тяжелый куб прошел совсем близко от извивающихся в воздухе нитей, с глухим ударом опустился военному на спину. Что-то хрустнуло, солдат сдержанно застонал и яростно оскалился. Руслан, желая закрепить успех, ударил еще раз.

Военный подставил руку, намотав ткань рукава, рванул на себя и из неудобного положения сделал длинный выпад.

Руслан запоздало отпрянул, но не смог освободиться. Нож с противным хрустом пробил куртку и вошел в левое плечо. Выпустив оружие, Громов охнул и схватился за вспотевший кулак врага, сжимающий рукоять.

Военный ударил ему головой в лицо. Метил в нос, но пилот в последний момент успел прижать подбородок к груди, и удар скользнул по лбу и скуле. Он слепо зашарил пальцами по лицу врага, пытаясь найти нос или глаза. Но противник надавил на нож, и Громов чуть не задохнулся от сдерживаемого вопля боли. Извернулся, ударил коленом в пах, но получилось несильно. Нащупал свисающий с руки солдата куб, сжал и с силой ударил им по голове военному. Брызнула кровь из-под сорванной кожи. Но враг не отступил, рванул нож на себя, расширяя рану.

А куб треснул пополам, словно стеклянный. Солдат выхватил его из слабых пальцев пилота.

Когда острая сталь прошлась по ребрам, Громов не выдержал. Он заорал, ослепленный болью и отчаянием. Ногой отпихнул от себя врага, зажимая рану ладонью. Ловушка бросилась на него, раскидывая в стороны ворсинки.