Символы славянского язычества - Наталья Велецкая

Рудиментами ритуала отправления к праотцам представляются и такие действа, заключающие свадебный ритуал, как вывоз родителей молодых за деревню и опрокидывание их там в канаву. Внезапное нападение на родителей жениха парней, усаживающих их в тележку для угля и везущих их бегом как можно дальше от погони, в конце концов настигающей, вступающей в борьбу и соглашающейся на выкуп. Все это явления одного порядка, принципиально аналогичные, хотя форма с выкупом и стадиально более поздняя, как и многие другие подобные действия, из сугубо ритуальных превратившиеся в драматизированно-игровые.

Космическая символика играет в свадебной обрядности весьма важную роль, по существу, не уступающую значимостью той, какую содержит карнавал. Солнечные знаки выделяются на свадебном деревце, каравае, знамени и других атрибутах свадебного ритуала. Сама форма круглого каравая в сите на голове матери жениха в ритуальном танце свидетельствует о функциональной направленности действа. Проявляется космическая символика и в обращении лицом к Солнцу в важнейшие моменты ритуального действа, в песенных формулах обращения к небесным светилам и многих других формах. Все эти действа, красноречиво говорящие об обращенности ритуала в обожествленный Космос, концентрированное выражение получили в пословице: «Браки заключаются на небесах».

По всей видимости, в основе аналогии свадебной и календарной обрядности, прослеживающихся от сговора, обручения до заключительных действ в широком диапазоне форм у самых разных народов Евразии, лежат общие генетические истоки — ритуал проводов легатов к обожествленным космическим предкам. Надо полагать, что свадебный ритуал в древности представлял собой, по существу, элемент календарного обрядового цикла, и еще продолжительное время сохранял календарную приуроченность, связанную с зимним и летним солнцестоянием или весенним и осенним равноденствием. Выделение его из календарного ритуального комплекса — явление стадиально позднее. Косвенным свидетельством тому могут служить такие факты, как летописные свидетельства о неразвитости и даже отсутствии сугубо свадебных ритуальных действ у древних славян, весьма заметная ограниченность свадебной обрядности у старообрядцев, формы свадьбы с весьма узким кругом ритуальных действ у карел, у балканских кочевников и т. п. Во всем этом немало такого, что требует специальной разработки, применительно к балканской фольклорной традиции в особенности, поскольку именно в ней содержится слой, в котором находятся многообразные данные о красноречивых аналогиях в календарной, свадебной и похоронной обрядности.

Рассмотрение архаических антропоморфных, зооморфных и орнитоидных образов карнавала приводит к заключению: в основе их лежат трансформированные формы культа предков. Анализ генезиса и функциональной сущности архаических карнавальных образов, а также закономерностей переосмысления семантики их приводит к положениям, вносящим коррективы в прежние теории (Дж. Фрэзера, М. Бахтина и др.). В основе карнавала лежит не просто «смеховая культура», а генетически сложнейшая семантическая структура, восходящая к архаичнейшим древнеиндоевропейским и праисторическим ритуалам. Сопоставление архаических элементов карнавала заставляет воспринимать его в значительной мере как преображенную и переиначенную форму языческих ритуалов, высмеивающих варварство их, с одной стороны, и выражающую торжество избавления от них — с другой.

Проявления древнеиндоевропейских, праславянских воззрений на взаимосвязи Земли и Священного Космоса в славянской традиции издавна вызывали интерес. Из представлений о мироздании как органичном единстве мира богов и деифицированных предков вытекает восприятие смерти как перехода к иным формам существования.

Представления о «вечном мире», о душе противоречивы, сложны и непоследовательны. Это — одно из последствий переосмысления, видоизменений и смещений под воздействием христианского вероучения.

Воззрения на связи земного и потустороннего миров, взаимосвязи предков с потомками, покровительство, оказываемое предками как родне, так и сообществу потомков при судьбоносных обстоятельствах, уходят в общеиндоевропейский период. Представления о могуществе предков, исходящем из пребывания в Священном космическом мире — «начале всех начал», — устойчиво сохранились в древнеславянской письменности. В летописях, поучениях, проповедях, в указах и распоряжениях, церковных и правительственных, содержатся лишь отрывочные, краткие сведения о явлениях язычества. И важнейшим источником знания о них приходится признать фольклорную традицию. Разумеется, содержатся они в ней в рудиментарной, преобразованной, переосмысленной форме. Поэтому сопоставление данных устно-поэтической (предания, сказки, пословицы, поговорки, загадки), вокально-хореографической (песни, причитания, круговые танцы), обрядово-драматической (обряды, обычаи, игрища, игры) и изобразительной (чучела, куклы, маски, приемы оформления костюмов ряженых и ритуальных предметов — дерева, ветки, хлыста, писанок и т. п.) с данными средневековых, античных и древневосточных источников, с языческими пережитками у разных народов мира позволяет понять сущность языческой символики и преобразования ее на протяжении истории традиции.

При рассмотрении происхождения и разнообразия видов и сроков святочного и масленичного ряжения, оргиастических действ карнавала и многих других ритуалов традиционного обрядового цикла, аналогий и различий в сроках и видах их необходимо иметь в виду слияние в традиции новогодней и масленичной обрядности хотя бы уже потому, что Новый год исчислялся прежде с марта.

Отдавая должное важности положений М. М. Бахтина для понимания народной обрядности, не следует упускать из виду, что основу многих драматизированных, пародийных действ карнавала составляют пережитки языческих ритуальных действий, обыгрывание замены реальных людей знаками, символами их. Это вполне согласуется с гуманистическими тенденциями эпохи Возрождения.

Выяснение соотношения языческого обрядового цикла с мифологическим мотивом возвращения под старость на родину существенно для понимания как языческих культов, так и реминисценций их в фольклорной традиции. Элементы снаряжения в одежде, реквизите, жертвенных предметах; сказки о странствиях в «иной мир» и обратно, о выходцах с «того света» вызывают соображения о взаимосвязанности формирования языческой обрядности с древнеиндоевропейским обычаем возвращения к старости на родину (прародину). При этом существенно иметь в виду античные предания о гипербореях, систематически отправлявших посланцев на далекую прародину. Поскольку путь был далек, труден, небезопасен, он требовал соответствующего снаряжения, свиты и не всегда и для всех оканчивался благополучно.

Положение о том, что в основе языческих ритуальных действ лежит древнейшее обыкновение под старость удаляться на прародину, находит подтверждение в мифологических мотивах устной и письменной древневосточной традиции. Космические герои их по свершении на земле культуртрегерской миссии возвращаются на «свою звезду».

Из разносторонних видов культурной миссии «сынов неба» особенно существенны определение предзнаменований по Солнцу и Луне, нарождающейся и на исходе, по изменению движений и яркости звезд, по метеоритам. И как важнейший результат астрономической деятельности их — составление земного календаря.