Нео-Буратино - Владимир Корнев

В тот же вечер в баре центра фирменной торговли «Глобус» появились два сомнительных типа. Один из них был худощавый брюнет с тонкими чертами лица. У него были холеные руки пианиста, причем на мизинце правой искрился, по всей видимости, настоящим бриллиантом массивный перстень. Зубы этого красавца, едва ли не сплошь золотые, казалось, появлялись из-под губ непроизвольно, словно бы заявляя об особой кастовой принадлежности их владельца. Сопровождал черноволосого красавца плечистый здоровяк с низким лбом, пудовыми кулаками и характерной короткой стрижкой, из тех, кого на языке эпохи первичного накопления капитала называют «качками». Оба посетителя были одеты в дорогие костюмы с коллекционными галстуками умопомрачительной расцветки. Вели они себя самым непринужденным образом, как это бывает свойственно завсегдатаям. Красавец брюнет, облокотившись на стойку, небрежно бросил бармену:

— Привет, Мишель! Дай-ка нам по коньячку.

Бармен расторопно поднес заказ на подносе, и обладатель золотых зубов, неторопливо пригубив из низкого бокала, поинтересовался:

— Кто завтра работает?

— Малыш, — отвечал бармен.

Поставив на стойку черный кейс с кодовым замком, брюнет вполголоса отдал указания:

— Положи деньги в сейф. Завтра придет человек от меня. Пусть Малыш передаст их ему.

Мишель быстро спрятал дипломат и, краем глаза следя за происходящим в зале, подставив ухо, ждал дальнейших распоряжений от хозяина.

— Выпьешь с нами? — спросил тот.

— Гуляете? Можно поздравить с хорошей работой? За солидное дело, конечно, выпью!

— Вчера с Костей такой куш сорвали… — самодовольно объявил брюнет и, улыбаясь, переглянулся с напарником.

— Да-а-а! Капитально заработали. Такого лоха кинули, — охотно подтвердил крепыш Костя.

— Вот где настоящие дела делаются! Это жизнь, это я понимаю… — протянул Мишель, сокрушаясь о своем уделе. — Везет же вам. А я тут с утра до вечера вкалываю, верчусь, света белого не вижу.

— Ну-ну! Не прибедняйся: только на одних чаевых реально поднимаешься.

— Да какие сейчас чаевые? — продолжал грустить Мишель. — Клиент пошел нищий, с него и взять-то нечего, а сам уж тем более не отстегнет. Вот я и думаю: может, в воры податься? Возьмете к себе? — И с заискивающей улыбочкой уверил: — А я бы смог бы…

Брюнет, проявив интеллект, прервал грезы Мишеля филологической выкладкой:

— «Смог бы» — сослагательное наклонение глагола, условное, а в нашем бизнесе условное наклонение недопустимо. Нет, брат Мишель, каждый должен быть на своем месте. Но если у тебя вдруг вырастут такие колотушки, как у Кости, — и он указал на кулаки своего компаньона, — и ты научишься так же быковать, я, может быть, возьму тебя в группу прикрытия…

Мишель ухмыльнулся, но брюнет, зная алчность работника стойки, тут же отрезал, смеясь:

— Шутка, брат! Видишь ли, для того чтобы стать таким, как мы, необходим многогранный талант.

— И я говорю! — подхватил Костя. — Именно талант, от Бога! Думаешь, просто кого-нибудь кинуть?

Чернявый красавчик самодовольно продолжал:

— Ни в одном институте тебя не научат совмещать чутье и тонкую актерскую игру, в считаные минуты распознавать психологию клиента и применять к нему коварный режиссерский замысел. Это или есть в человеке, или напрочь отсутствует. Искусственно не нарастишь ни на каком тренажере.

В это время молчаливый Костя, стараясь попасть в унисон с шефом, воодушевленно заговорил:

— Это точно. Алик тебе баки забивать не будет. С его актерским талантом, любовью к риску, с его головой плюс то, что я, если надо на крайняк, наеду по полной программе, — мы же ядерная сила… Вот попробуй средь бела дня при народе опустить мужика, у которого пресс бабок. Это ж высший класс, это надо уметь!

Разговор продолжил Алик:

— Попробуй разыграть спектакль перед клиентом, где в закамуфлированном виде выдашь второстепенное за главное, а главное известно лишь тебе одному и промелькнет лишь как что-то эпизодическое. Создать запутанную систему, о которой не догадается владелец наличности… Здесь, брат, и философия, и психология. Я бы сказал — точная наука.

— А что главное? — спросил озадаченный Мишель.

— Главное, сделать так, чтобы клиент был убежден, что он не только остался при своем, а еще и совершил выгодную сделку, нужно отвлечь его от суеты около его наличности. Создаешь вокруг этого простофили запутанную игру, в которой он участвует в качестве действующего лица, отвлекаешь разными деталями, которые должны естественно и органично вписываться в твой замысел. При этом следует помнить, что каждый клиент — личность со своим особым миром. Индивидуальный подход и тонкая режиссура обеспечат делу удачный финал, и ты выйдешь из игры победителем с чистыми руками, в которых окажутся денежки твоего клиента; кроме того, если ты мастер своего дела, то опущенный дядя еще будет обвинять других, а о тебе сохранит лишь самые светлые воспоминания. По большой дружбе скажу тебе сокровенное: клиент благодарен в любом случае, потому что плутовство — своего рода предостережение, а предостережение, брат, больших денег стоит.

Позевав и помолчав немного, отдыхая от собственной тирады, Алик решил подразнить Мишеля и лениво промолвил:

— Что-то скучно мне стало… Сыграть бы сейчас по-крупному… Правда, Константин?

Тот утвердительно кивнул головой, а брюнет-авантюрист продолжал, глядя в одну точку:

— Хочу так сыграть, чтобы обмануть всех и при этом самому не оказаться в дураках, но в том-то и дело, что человека с моим авантюрным складом ума, который просчитывает действие на ход вперед и всегда контролирует ситуацию, обмануть нереально, оттого и становится очень скучно… Мы с тобой, Константин, как Фауст и Мефистофель в одной великой трагедии… Впрочем, нет: я еще, может, и тяну на беса, но ты, брат, не Фауст…

Внезапно размышления изнывающего от тоски Алика были прерваны.

— Кажется, дозарекался, папа! — выпалил Константин. — Накликал! Вон лох вчерашний ползет, легок на помине. Долго жить будет, козел. Только вспомнили, а он уже тут.

— Неужели он? — поразился красавчик. — А он еще и богатым будет — я его не узнал.

Спокойно допив коньяк, Алик опустил голову и направился к выходу, за ним последовал простоватый напарник.

Папалексиев, искавший студента-филолога, приблизился к стойке бара и в очередной раз за эти дни увидел нечто совершенно неожиданное. Застыв на месте, он ошалело наблюдал, как через бар проследовали двое его вчерашних обидчиков-кидал и скрылись за дверью.

— Стойте! Вы никуда не уйдете, не скроетесь от правосудия! Я вас узнал! — завопил Тиллим.

В шуме увеселительного заведения его вопль остался гласом вопиющего в пустыне. Он кинулся было к бармену и потребовал вызвать милицию, но тот не отреагировал на зов о помощи и тут же куда-то исчез. Тогда Тиллим бросился в фойе догонять злоумышленников. Возле гардероба путь ему преградил двухметровый Костя, решивший, что в два счета успокоит недовольного лоха: