Заговор князей - Роберт Святополк-Мирский

Купцу Елизару Быку

г. Рославль

Великое Литовское княжество

Дорогой друг!

Меня весьма позабавил твой рассказ о рыбе и Медведеве, и очень обрадовало известие о том, что все прошло гладко и наши финансовые проблемы на время разрешены.

Это чрезвычайно важно сейчас, когда мы стоим перед поистине историческими свершениями, и нас ждут очень серьезные расходы на организацию самого грандиозного проекта, о котором мы с тобой даже не мечтали, становясь на этот путь!

Встреча с юной княжной превзошла все мои лучшие ожидания!

Она красива, умна, образована и прекрасная рукодельница. Она предана нашей вере, но в ней нет фанатизма. Ее ум быстр, пытлив и гибок. Сейчас моей задачей является довести ее образование до совершенства. Ко мне недавно прибыл отправленный тобой из Новгорода молодой и очень способный толмач брат Неждан Кураев, за которого я тебе очень признателен. Это как раз то, что нужно! Я хочу, чтобы Елена свободно владела всеми европейскими языками, а особенно русским! На днях прибыла также сестра Марья, дочь Никифора. Она великолепно вписалась в окружение, благодаря своему волошскому происхождению. Ее принял сам Великий Господарь Стефан, который не раз сражался против турок плечом к плечу с ее геройски погибшим дедом, князем Михаем Чоаре и прекрасно его помнит. Мария произвела на него и его супругу Великую Господарыню Евдокию самое благоприятное впечатление, после чего была тут же принята в штат придворных фрейлин принцессы Елены. Мария вполне сносно владеет волошским языком и тоже, надеюсь, поспособствует воспитанию юной принцессы в нужном нам направлении. А теперь давай поговорим об этом направлении.

Я внимательно изучил всех подходящих претендентов на руку нашей волошской воспитанницы и твердо укрепился в решении, которое представляется мне единственно верным и необыкновенно перспективным для нас.

Я имею в виду сына Великого Московского князя — Ивана Ивановича, именуемого Иваном Молодым.

Вот главные аргументы в его пользу:

1. Он не женат и у него пока нет официальной невесты.

2. Он уже коронованный наследник московского престола!

3. У него нет никаких даже теоретических конкурентов — он единственный правопреемник Ивана Васильевича — дети от второго брака по московским законам не имеют никаких прав на престол, пока живы дети от брака первого!

В связи с этим я прошу тебя, мой дорогой друг, очень серьезно подумать над следующей проблемой: не следует ли нам, наконец, принять окончательное решение и сделать судьбоносную ставку.

Мне не надо говорить тебе о последствиях воцарения на московском престоле великого князя, который был бы нашим братом, женатым на нашей сестре, а оба они были бы окружены людьми, если и не принадлежащими к нашей вере, то симпатизирующими ей, каким, например, является московский посол при волошском дворе большой ученый, писатель и мудрец, дьяк Федор Курицын!

Но в этом случае нам необходимо было бы срочно принять следующие меры:

1) Поближе познакомиться с кремлевским наследником Иваном Ивановичем Молодым и выяснить, что он за человек, годится ли в мужья княжне Елене и способен ли впоследствии управлять таким княжеством, как Московское? (Допустим, это можно поручить братьям Денису и Алексею, которые теперь будут при дворе).

2) Организовать брак принцессы Елены с Иваном Молодым (ты писал мне, что у нас есть рычаги воздействия в виде княгини Федки Пронской, родной сестры супруги володаря Стефана Евдокии).

3) Проследить за тем, чтобы ни одна акция нашего братства не наносила какого либо вреда процветанию и укреплению Московского княжества и, напротив, поддерживать всяческие акции, направленные на его расцвет и могущество, ибо оно станет отныне НАШИМ княжеством!

Жду, дорогой друг, твоих, как всегда мудрых и глубоких мыслей, без которых наше дело никогда не достигло бы нынешнего расцвета!

О вопросах второстепенных.

Что происходит у наших князей-заговорщиков? Я слышал от Марьи, что князь Федор нацелился на богатую княжну Кобринскую. Что за этим стоит, кроме страсти? Деньги?

Не следует упускать из виду Медведева.

И, наконец, необходимо завершить операцию по смене наших символов… Чтобы нигде не осталось никаких следов, нам, к огромному сожалению, придется навсегда попрощаться с нашим ювелиром и его семьей. Не забывай еще при этом, что Селивановы — единственные кроме нас люди, знающие о том таинственном деле, ради прояснения которого они два года вели поиски в болотах Татьего леса, когда мы пристроили их с этой целью в лагерь Антипа. Они тогда не справились с заданием, и мы перебросили их к Медведеву, но я уверен, что они все помнят. Думаю, было бы лучше, чтобы кроме нас с тобой об этой весьма опасной государственной тайне, никто больше не знал. Равно, как и о секретах изготовления смертоносных перстней. К слову, пусть это и будет первым пробным делом, которое мы поручим новому кандидату в братство, обретшему второе лицо.

Я написал, обо всем, что нужно сделать, брату Корнелиусу, и думаю, он уже получил мое письмо. Подробности узнаешь у него. Я также просил его позаботится о нашей бедной слепой сестре Елизавете Горяевой.

Остаюсь в нетерпеливом ожидании твоего ответа.

Во славу Господа Единого и Всемогущего.

Симон.

Совершенно необыкновенное чувство испытывал Степан Ярый, глядя на свое лицо в зеркало.

Уже полностью зажили и растворились рубцы, которые еще месяц назад окружали лицо тонкой розовой паутиной, так же, как пропали синяки под глазами — теперь на него смотрело из зеркала лицо свежее, здоровое, бело-румяное, как говорят кровь с молоком, и только жесткие черные глаза выдавали совсем иной возраст и совсем другой жизненный опыт.

А глаза у Степана были особенные. Они всегда казались чуть прикрытыми, как у безмерно уставшего, сонного человека, а между зрачком и верхним веком светилась полумесяцем тонкая белая полоска, что придавало взгляду тяжелый и зловещий характер.

Мало того, что эти глаза странно сочетались со свежей кожей и пухлыми щечками, едва покрытыми молодым пушком вместо жестких бороды и усов, так еще и непривычное расположение мышц при попытке улыбнуться, например, вызывало на лице не всегда то выражение, которое хотел придать ему хозяин. Целых три недели сидел Степан по совету лекаря по нескольку часов ежедневно перед зеркалом, то пристально и неподвижно вглядываясь в него, то кривляясь и гримасничая, и все не мог привыкнуть, как следует, к своему отражению…

В дверь его маленькой комнатки в мансарде большого дома доктора Моркуса постучали, и сам мэтр Корнелиус мягко вошел, бесшумно притворив за собой дверь и, как обычно, улыбаясь своей бесконечно доброй улыбкой.

— Я принес тебе добрую весть, Степан, — сказал он. — Сегодня — последний день твоего затворничества. Завтра ты выходишь в белый свет.