Девять граммов дури - Андрей Дышев

Конечно, Сычева ожидала других слов от риелторши, она уже предвкушала счастливый момент, когда на нее, словно дождь, посыплются доллары. И она купит себе шикарную квартиру в престижном районе и станет богатой невестой. А дальше – муж-красавец, бизнесмен, возможно, иностранец, и роскошные автомобили, и поездки по всему миру… Ах, как Нине хотелось такой жизни! И ей казалось, что до этого ослепительного счастья осталось всего ничего, один шажок, даже полшага, и это счастье лежит на ладони Титовой, этакой доброй феи, снизошедшей к Нине из сказки о Золушке. И потому голос у Нины невольно ослабел и задрожал. Похоже, она едва сдерживала слезы.

Словно не замечая реакции Сычевой, Титова продолжала – твердо, уверенно и сильно:

– Да, все уже нотариально заверено. Я готовлю документы для регистрации. И когда мы с вами получим свидетельство о собственности на эту квартиру, тогда начнем искать богатых покупателей. Но я, собственно, звоню вам по другому поводу.

– По какому? – шумно втянув воздух носом, спросила Нина.

– Мне кажется, что будет безрассудно с вашей стороны не воспользоваться редким случаем, коль уж вы вытянули счастливый билет.

Под "счастливым" билетом Титова, конечно, имела в виду себя, но Нина этой метафоры не поняла.

– Какой билет? – растерянно спросила она.

"Какая же она дура!" – подумала Титова.

– У меня есть на примете еще одна квартира – на Севастопольском бульваре, – заговорила Титова быстро и без пауз, чтобы не дать Нине возразить и отказаться. – Мне она может достаться почти что даром, за двадцать тысяч долларов, а продать ее можно без всяких проблем за сорок, а то и за шестьдесят. Если мы скинемся с вами по десять тысяч и купим ее в совместную собственность, то неплохо заработаем…

– Но я… – попыталась перебить Титову Нина.

– …Ну что такое десять тысяч долларов? – продолжала тараторить Титова. – Раз уж мы с вами начали игру, так надо играть по-крупному, на весь банк, понимаете? Богатыми становятся только те люди, которые не принимают половинчатых решений, а рубят сплеча, ставят на кон все… Тем более что по-прежнему ничем не рискуете. Доверьтесь мне. Я опытный человек, много повидала на своем веку и мошенников, и всяких ловкачей и не стала бы ввязываться в сомнительную авантюру. Не думайте, что вы у меня единственная и незаменимая. Нет, голубушка, я без труда могу найти десяток людей, которые с радостью войдут со мной в долю. Но я хочу помочь именно вам. Я просто прониклась к вам состраданием и вижу, в каких условиях вы живете. Неужели лишние двадцать тысяч долларов вам не нужны? Квартира квартирой, но не забывайте про ремонт!

"Она права! – подумала Нина и переложила трубку в левую руку, потому что правая вспотела от волнения. – Она тысячу раз права! Про ремонт я совсем забыла. Да, куплю я роскошную квартиру. И что? Буду жить среди голых стен? Тоже мне богатая невеста! Ремонт нужно сделать обязательно. Причем по первому классу! Значит, прочь сомнения! Я отдам ей десять, а взамен получу двадцать или тридцать!"

Тут она вспомнила, как несколько дней назад едва не поддалась уговорам одной знакомой и не купила подержанный "Фольксваген". "Чуть бес не попутал! – с облегчением подумала Нина. – И что бы я делала с этим "Фольксвагеном"? Покаталась бы два годика, а потом наверняка бы разбила и выбросила на свалку. Да, слушать надо только умных людей, а не глупых подруг!"

Нина согласилась передать Титовой оставшиеся у нее десять тысяч долларов. Они встретились на следующий день в парке Кусково. Титова, не пересчитывая, кинула пачку, перетянутую резинкой, в сумочку.

– Чтобы исключить какие-либо сомнения с вашей стороны, – сказала она, глядя на толпящихся у кассового окошка экскурсантов, – я даю вам…

– Ну что вы, Елена Георгиевна! – воскликнула Нина. – Какие сомнения!

– …я даю вам адрес квартиры на Севастопольском бульваре, – повысив голос, продолжила Титова. – Можете сходить туда и посмотреть.

Квартира на Севастопольском бульваре существовала реально, и ее хозяева действительно собирались ее продать. Об этом Титова узнала от своих знакомых риелторов. Если вдруг у Нины зародится сомнение, то она сможет самолично убедиться в существовании квартиры, и жильцы, приняв ее за покупателя, откроют ей дверь и покажут комнату.

По своему опыту Титова знала, что ежели пригасить в человеке более "свежее" сомнение, то все прежние погаснут сами собой. Следовательно, Нина еще очень долго не станет сомневаться относительно существования первой квартиры, за которую Титова обещала ей шестьдесят две тысячи.

«Это похоже на сумасшествие, – думала Титова. – Я должна остановиться. Когда-нибудь это плохо кончится…»

Это был очередной приступ всплеска здравого разума. И случился он в самое неподходящее для Титовой время. Она стояла у прилавка ювелирного магазина и рассматривала разложенные на черном бархате перстни с алмазами.

"А что, что я сделала плохого?! – возразила голосу разума Титова. – Никто мне не ставил конкретных сроков. Нина не умрет, если еще несколько месяцев поживет с отчимом. И я имею полное моральное право вернуть ей ту же сумму, которую она мне дала – тридцать пять тысяч. Скажу, что сделка не состоялась. Что в этом предосудительного?"

"Но ведь ты собираешься потратить ее деньги?" – не сдавался голос разума.

"Если, к примеру, я положу эти деньги на валютный счет в банк Стукова, то через год получу проценты, – отпарировала Титова. – И эти проценты – лично моя прибыль. А коль так, то можно считать, что сейчас я трачу именно эту прибыль".

Словесная дуэль в ее сознании прервалась. На Титову обратила внимание продавщица.

– Что-нибудь выбрали? – спросила она.

– Пожалуйста, мне вот этот перстень, еще этот и этот…

Титова видела, как округлились глаза у продавщицы. Такие клиенты появлялись в магазине крайне редко.

– Это бриллианты, – на всякий случай пояснила она: вдруг покупательница принимает перстни за бижутерию. – Вы цену хорошо видите?

– Не слепая, – сухо ответила Титова.

Продавщица машинально оглянулась (далеко ли охранник?), затем придвинула к себе калькулятор и защелкала по клавишам.

– С вас двести семьдесят тысяч рублей, – сказала она. – Оплачивайте в кассе.

– У меня только доллары, – сказала Титова.

– Вам обменяют по курсу…

По пути домой Титова заехала к дочери. Валя открыла дверь и, ни слова не говоря, сразу ушла в свою комнату.

– Как дела? Чего молчишь? – спросила Титова, разуваясь.

– Я болею, – раздался из комнаты недовольный голос дочери. – Грипп… Так что лучше не подходи.

Титова прошлась по коридору, заглянула на кухню. Заточила себя дочь в этих стенах, на работу не устраивается, с друзьями не общается, даже на улицу не выходит. Совсем опустилась. Выглядит, как неряшливая тетка. Уродливая копия Титовой. И обе женщины шарахаются друг от друга, словно от зеркала, в котором так хорошо видны ненавистные черты. Между ними не просто стена непонимания. Между ними пропасть, бездна. "Интересно, – подумала Титова, – а если бы меня посадили в тюрьму, она бы пришла ко мне на свидание? А если бы пришла, то зачем? Принести передачу или узнать, куда я закопала деньги?"