"Альфа" - смерть террору - Михаил Болтунов

Вырос в гарнизонах - на чемоданах, на коробках, на скрипучей солдатской кровати с инвентарными хозномерами. Иного не знал, не ведал. Рано научился стрелять, водить мотоцикл. Хлебал щи да кашу из солдатского котелка.

Помнит: все в семье было подчинено интересам отцовской службы. И годы вынужденной безработицы для матери, и двенадцать школ, которые сменил он за десять лет учебы.

Перед ним никогда не стояло проблемы, делать жизнь с кого. Конечно, с отца. И Виктор окончил Ташкентское танковое училище с золотой медалью. Волей судьбы единственный из выпуска попал в КГБ. Приехал в Москву, получил распределение в пограничное училище. Служил командиром взвода, роты. Получил основательную практическую подготовку.

В те годы пограничные войска усиленно комплектовались техникой, боевыми машинами, приходилось мотаться по военным заводам, получать танки, бронетранспортеры, осваивать их, обучать курсантов.

Несмотря на занятость, Виктор Федорович окончил пединститут. Как иначе: подчиненных в роте 300 человек. Хочешь не хочешь, надо быть педагогом.

С группой «А», с первым командиром этой группы, Героем Советского Союза Виктором Бубениным, их свела жизнь на танкодроме пограничного училища. «Альфовцы» учились водить боевую технику. Карпухин помогал им, консультировал, учил. И признаться, не подозревал, что майор Бубенин давно приглядывается к нему.

«Альфе» нужны были люди, знающие технику. Так он стал бойцом группы антитеррора. Карпухину казалось, что после рутинной казарменной жизни - бесконечных подъемов и отбоев, учений, занятий, вождений его ждет полная романтики жизнь. Но, увы, опять занятия, срочные вызовы, непрогнозируемые ситуации. И работа над собой - тяжелая, изнуряющая.

Крестил его огнем Афганистан. Как остался жив? Виктор сам потом не раз задумывался над этим. Все смешалось воедино: удача, военная смекалка, отменная подготовка и даже чудо, когда аминовский гвардеец располосовал ему грудь автоматной очередью, но кончились у него патроны. Война. Жестокая, страшная, бессмысленная…

Вернулся он с той войны Героем. Дослужился до больших чинов, стал начальником группы, обогнал отца, вышел в генералы. Хотя старик любит подтрунивать над ним: мол, что у тебя за огневая мощь - автоматы, пистолеты, имитационные гранаты, то ли дело мой артиллерийский полк!

Виктору оставалось только согласиться: полк, да еще артиллерийский, и вправду сила.

… Он оставил машину в переулке и вошел в серое здание. Поднялся на нужный этаж, прошел мимо приемной председателя КГБ. Сюда в восьмидесятом году, после Афганистана, его, майора Карпухина, пригласил Андропов. Юрий Владимирович обладал удивительной способностью располагать к себе человека - не прошло и пяти минут, как Виктор Федорович напрочь забыл, что перед ним всемогущий министр госбезопасности, один из первых людей государства.

Андропов хотел знать истину. Генеральских докладов об Афганистане он наслушался вдоволь. Пригласил на беседу очевидца, кто шел в числе первых в атаку.

Странно, но ему до сих пор кажется, что никто потом, кому он рассказывал об Афганистане, о штурме дворца Амина, не слушал его более заинтересованно и внимательно, чем Андропов.

Карпухин еще не знал, что спустя некоторое время он вновь окажется в приемной председателя комитета. Только теперь его, боевого генерала, Героя Советского Союза, не только не соизволят выслушать, но даже, что называется, не пустят на порог.

Но пока он ничего этого не знал, он шел к своему начальнику, прикидывая, кому из бойцов группы предстоит командировка в Закавказье.

Однако Расщепов повел разговор совсем о другом. Он поинтересовался боеготовностью группы, количественным составом, нашел на карте Московской области аэродром Чкаловский. Спросил, знает ли Карпухин расположение зданий и помещений аэродрома.

Признаться, Виктор Федорович таким вопросам не удивился. Президент России возвращался из поездки, и сотрудников группы вполне могли привлечь к охране Ельцина.

Расщепов подтвердил догадку: оказывается, намечалась встреча руководителей Союза с Президентом России. Следовало усилить охрану.

Усилить так усилить, Карпухин по приказу начальника управления отправился в Министерство обороны, правда, предупредив Расщепова, что сегодня собирается за город. Расщепов не возражал, просил только постоянно быть на связи. Это еще раз утвердило Карпухина, что ничего серьезного не намечается. Иначе его никак не отпустили бы из Москвы.

В Министерстве обороны поставили задачу подготовить группу в тридцать человек «для охраны предстоящего мероприятия». Уточнили: адрес встречи может измениться, не исключается, что переговоры пройдут либо во Внукове, либо в Архангельском. Какая это будет встреча, кто участвует в ней, имена, фамилии не назывались. Карпухин не спрашивал: за время работы в КГБ привык знать ровно столько, сколько положено.

Во второй половине дня он уехал за город, к отцу. Они встретились, поговорили. В воскресенье генерал возвратился, проверил готовность группы, выделенной для охраны. Встревожило то, что все руководство КГБ находилось на своих рабочих местах.

В 2 часа ночи Карпухина и начальника управления Расщепова вызвал к себе первый заместитель председателя комитета Грушко. Вновь была подтверждена поставленная задача.

Возникает вполне логичный вопрос: какого черта двоих генералов КГБ - командира суперсекретного антитеррористического подразделения и начальника 7-го управления свои же руководители двое суток водили за нос? Но только ли их? Маршал Шапошников, которого вряд ли можно заподозрить в симпатиях к гэкачепистам, вот как рассказывает о роковом заседании коллегии Министерства обороны утром 19 августа, где и было принято решение о введении войск в Москву: «Сидим и не понимаем: что делать, как быть? Да он (маршал Язов) и не дал, в общем, времени рассуждать. Язов говорил коротко, буквально 10-15 минут… Вышел, объявил, что Горбачев болен, завтра подписание Союзного договора, но в этой ситуации подписывать его нельзя. А чтобы успокоить людей, вводится чрезвычайное положение… Войска - в повышенную боевую готовность. Действуйте! Задавать вопросы он не позволил, да никто, в общем, и не стремился, будем говорить прямо…

Вышли к машинам и разъехались. Больше ни слова. Боимся друг друга, ну что тут делать…»

Вот так, а ведь на коллегию собрались самые высокопоставленные чиновники страны: заместители министра обороны, главнокомандующие всеми видами Вооруженных Сил. А Язов и говорил-то с ними всего несколько минут. И - вопросов не задавать!

Примерно то же самое происходило и в высшем эшелоне КГБ. Напрасно кто-то думает, что с Карпухиным долго возились, уговаривали, агитировали. Приходилось встречаться с Виктором Федоровичем зимой 1991-го, через несколько месяцев после путча. Он говорил примерно то же, что и Шапошников:

«Сидим и не понимаем…»

Но ночью с 18 на 19 августа действовали по заранее намеченному плану, который, кстати, не вызывал ни у кого особых подозрений. В 4 часа утра от Крючкова поступила команда: выдвинуться в район дачного комплекса Архангельское, при необходимости усилить посты охраны. Карпухин отобрал 60 человек и выехал в Архангельское. Остановились километрах в трех от поселка, ждали указаний.