Соседка - Си Паттисон

К тому времени когда я дошла до лестницы, Меган уже стояла на коленях рядом с нашей потерявшей сознание соседкой. Лицо Сэмми было ужасающе бледно, из страшной раны у нее на голове шла кровь, а на пижамной куртке виднелось темно-красное пятно.

– Что ты сделала, Хлоя? – хрипло спросила Меган.

– Н-н-н-не знаю, – пролепетала я. – Все произошло так быстро.

Лицо Меган было неподвижно, когда она прижала два пальца к шее Сэмми.

– С ней все будет в порядке? – спросила я.

Меган повернулась ко мне – она явно была ошеломлена.

– Вызови «Скорую помощь», – сказала она. Когда я не отреагировала сразу, она закричала на меня: – ВЫЗОВИ ДОЛБАНУЮ «СКОРУЮ ПОМОЩЬ», ХЛОЯ, – СЕЙЧАС ЖЕ!

Ее крик вывел меня из ступора и заставил действовать. Бросившись к телефону, стоящему на консольном столике, я трясущейся рукой набрала номер «Скорой». У меня было такое чувство, будто голова моя распухла, перегрета и гудит от лихорадочно бьющихся в ней паники и смятения. Я лишь с трудом смогла вспомнить свой собственный адрес, когда диспетчер попросил меня его назвать.

К тому моменту когда я положила трубку, Меган уже начала делать Сэмми искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Я бессильно рухнула на колени и начала раскачиваться взад и вперед, глядя, как Меган с поразительной силой ритмично нажимает на грудь Сэмми, и чувствуя, как я распадаюсь изнутри, разваливаюсь на куски, и эти куски отчаянно мечутся в моем мозгу.

– Я не хотела этого делать, – проговорила я и заплакала, давясь слезами, порожденными страхом и чувством вины.

Меган

Я сразу же поняла, что она мертва. Скорее всего, у нее был либо пробит череп, либо сломана шея. Хотя я и знала, что реанимационные действия в данном случае – это пустая трата времени, мне казалось, что все-таки надо хоть что-то делать. Я не могла просто стоять и ничего не предпринимать. До этого я занималась первичной реанимацией только один раз, когда у пациента случилась остановка сердца в приемной врача, у которого я заведовала аптекой. Но проделывать реанимационные действия на женщине, которую я хорошо знала, – это было совершенно другое дело. Между тем Хлоя на глазах разваливалась на куски. Она все повторяла и повторяла, что не хотела причинять вред Сэмми, настойчиво твердила, что она действовала в порядке самообороны, будучи убеждена, что наша соседка – это какой-то наемный убийца, явившийся, чтобы прикончить ее.

Проведение первичных реанимационных действий в течение значительного периода времени требует немалых выносливости и сил, и я быстро вымоталась. Когда губы Сэмми начали синеть, я прекратила свою бесплодную битву за дело, которое с самого начала было безнадежным, и устало привалилась к нижней ступеньке лестницы. Хлоя начала задыхаться.

– Я убила ее, да? – рыдала она, и по щекам ее бежали слезы. – Я столкнула Сэмми с лестницы и убила ее.

– Ты спала и не понимала, что делаешь. Ты не можешь нести ответственности за свои действия, – сказала я.

– Меня теперь арестуют за убийство, да? – пролепетала Хлоя, царапая свое горло, как будто ее что-то душило.

– Дыши, Хлоя, – сказала я. – Дыши глубоко… давай, дыши вместе со мной. – И я начала вдыхать и выдыхать воздух, медленно и глубоко, пока Хлоя не втянулась в мой ритм.

– Послушай меня, – сказала я, сжав ее запястья, – в любую минут сюда могут прибыть службы экстренной помощи, и нам надо договориться о том, что мы им скажем.

– Я не могу сесть в тюрьму, Мег, не могу! – рыдала она.

Вдалеке слышались завывания сирен. Я на несколько секунд закрыла глаза, пытаясь думать связно.

– Ты могла бы сказать, что спала, когда это произошло. А я это подтвержу.

– Что? – сказала Хлоя, глядя на меня так, словно я говорила на незнакомом ей языке.

– Ты могла бы сказать им, что ты спала у себя в спальне, когда услышала громкий шум. Ты решила, что это, возможно, грабитель, и потому пошла в мою спальню и разбудила меня. Мы вместе вышли на площадку, чтобы выяснить, в чем дело, тогда-то мы и обнаружили Сэмми. Мы понятия не имеем, как она туда попала, но можем предположить, что она споткнулась и упала.

Хлоя судорожно выдохнула.

– Ты правда считаешь, что они нам поверят?

– Этого я не знаю, но рассуди сама: разве есть какие-либо улики, доказывающие, что ее толкнули? – Звуки сирен приближались, сотрудники «Скорой» должны были прибыть с минуты на минуту, а вслед за ними, несомненно, приедет и полиция. – Решать тебе, Хлоя. Я не могу принять решение за тебя.

Она посмотрела на меня, и на лице ее был написан такой ужас, что я ощутила, как у меня сжимается все внутри.

Я правда думала, что Анук другая, не такая, как все. Я делала для нее все. Я всячески заботилась о ней, когда она не знала в школе вообще никого. Я научила ее играть в «колыбель для кошки»[13] и показала ей место, где растут самые лучшие ежевичные кусты, – оно находится за домиком, где проходят собрания скаутов. Я все время говорила ей, какая она красивая, и делала вид, что мне не скучно слушать ее бесконечные рассказы о том, какой замечательный у нее папа и как она по нему скучает. Теперь я жалею, что вообще тратила на нее время и силы, потому что, к сожалению, она оказалась вредной и злобной, такой же, как и все остальные ученики в нашей школе. Само собой, к сожалению для меня – но к еще большему сожалению для Анук.

Я знала, что проучить ее будет нелегко. Но ведь если бы это было легко, это не было бы так интересно, верно? Самой сложной задачей будет пробраться в ее дом, для этого потребуются огромная изобретательность и огромная храбрость. К счастью, я обладаю и тем и другим.

Анук игнорирует меня уже несколько недель, с тех самых пор, как я отвела ее к садово-огородным участкам. С ее стороны ужасно несправедливо срывать зло на мне, ведь это не я виновата в том, что из нашей игры с Барни ничего не вышло, – во всем виноват тот бестолковый старик.

Теперь она проводит все перемены с Элинор Харди и болтливыми идиотками, составляющими компанию этой сучки. А мне приходится смотреть, как они важно вышагивают по игровой площадке со своими одинаковыми прическами – завязанными высоко на голове конскими хвостами, – держа себя с таким видом, будто они королевы школы. Пока я сама ем свои сэндвичи с сыром и маринованными огурцами, как последняя неудачница. Больше со мной никто не хочет дружить, даже Лиам.

Однако я не даю всему этому меня задевать. Я не расслабляюсь, все время смотрю в оба и держу ушки на макушке. Я нахожусь в раздевалке после урока физкультуры, когда до меня доносится разговор, который Анук и Элинор ведут по ту сторону деревянной перегородки.

– Как ты насчет того, чтобы прийти ко мне в субботу? – спрашивает Элинор. – Моя мама говорит, что отвезет нас поплавать.