Покоритесь воле Ночи - Глен Кук

– Как говорится, будь осторожен со своими желаниями.

– В каком смысле?

– Я постоянно злился, когда Мадук путался под ногами. И теперь его нет.

Рядом с ними пока ехало около сотни солдат.

– Пока что у нас все хорошо, а вот дальше – вряд ли.

– Хм… Пелла, держись-ка ко мне поближе.

Еще миля. Дом совсем близко. Рядом с Титусом и Хектом теперь ехало всего несколько друзей.

– Решили уже? – спросил Титус.

– Что решил? – переспросил Хект.

Неожиданный вопрос застал его врасплох. Он как раз размечтался о скорой встрече с Анной и девочками. А еще вдруг поймал себя на мысли, что думает о своей настоящей семье. Где сейчас его родные? По-прежнему ютятся в трущобах Аль-Кварна? Живы ли они? Какие ужасы сотворили с ними время, нищета, болезни, Гордимер и эр-Рашаль?

– Что будете делать дальше? Купите виноградник, как собирались? Или выберете геройскую службу у императрицы Катрин?

– Ох, не надо. Сейчас ничего решать не буду. Предамся обыкновенному, старому как мир безделью.

Титус только улыбнулся. Он понимал, что решение уже принято, хотя выбор не вполне ясен даже самому Хекту.

Бывший главнокомандующий отправится на север и, возможно, навсегда покинет патриаршие владения.

Новость о приближении Титуса и Пайпера опередила их самих. Анна с девочками встречали Хекта на крыльце, рядом стояла Ноя Консент со своими детьми. А еще Герис. Семейство Консент сразу удалилось, а Хект вошел в дом и на все расспросы только и отвечал:

– Я устал. Ног под собой не чую. Не сейчас.

Пелла с удовольствием вызвался заменить Хекта в роли рассказчика. Но, к великому сожалению мальчика, Анна, Вэли и Лила не разделили его восторгов, когда он с воодушевлением описывал особенности фальконетов, огненного порошка и прочие подробности артиллерийского дела.

– Я так устал, – повторил Хект. – Хочу просто лечь. Никуда не хочу идти, ничего не хочу делать. – Последние слова были обращены к Герис, которая уже успела намекнуть, что его желает видеть принципат Делари. – Брот и все остальные прекрасно справлялись без меня. Пусть потерпят и дальше. Анна, прекрати суетиться, иди сюда, сядь рядом, я ужасно соскучился.

Анна послушно присела, умудрившись даже покраснеть.

– Как девочки? – сонно спросил Хект, прижавшись к ней. – Я заметил, что Вэли похорошела, совсем девушка становится. Обе в красивых платьях. Что еще нового?

– Учатся теперь. В школе монахинь при ордене Серых Братьев.

Хект лишь вопросительно хмыкнул, но Анна угадала вопрос: как ей удалось пристроить двух девиц весьма сомнительного происхождения в такое престижное место?

– Помогли твое имя и имя Делари. А еще неожиданное наследство от Хьюго Монгоза.

– От Хьюго Монгоза? Но…

– Он не деньги оставил. Непримиримый нашел среди его бумаг письмо, которое Монгоз не успел отправить одному своему незаконнорожденному внуку. Там говорилось, что он перед тобой в большом долгу, но не говорилось почему. Бонифаций хотел, чтобы его внук вернул долг. А внук этот – монах из ордена Серых Братьев. Ну и вот.

– Ого, как удачно все вышло. Герис! Герис?

– Она проделала этот свой фокус с исчезновением, папа, – оглянувшись, пояснила Вэли.

– Вот бы и мне научиться, – восхитилась Лила. – Разбогатела бы.

– Ты и так богата, – одернула ее Анна. – Твой отец насобирал столько трофеев, что денег нам всем хватит на целых три жизни.

– Вот уж сомневаюсь, – рассмеялся Хект.

– На что ты их потратишь? И не надо мне тут рассказывать про виноградники и латифундии. Все твои земледельческие знания можно в наперсток втиснуть, да еще место останется.

– Думаешь? Позволь, сердечко мое, тебя удивить. Я долго торчал в плену в Племенце. Делать там было совершенно нечего – оставалось только читать древние сочинения о сельском хозяйстве.

– С практической точки зрения это ничего не значит, – тут же нашлась с ответом Анна. – Земледельцем тебе не быть.

– Может, ты и права. Надо все обсудить. Но не сейчас. Сейчас хочу позволить себе немыслимую роскошь – чтобы никто от меня ничего не хотел.

– Захотят непременно. Но сначала позволь себе другую роскошь – как следует помойся в горячей воде и с мылом.

Девочки уже притащили большую медную лохань и поставили греться воду. Анна не признавала городские бани и детей туда не пускала. Безопасность прежде всего, так она говорила. Но Хект подозревал, что дело совсем в другом. Обсуждать бани она отказывалась, а какой смысл ругаться?

Пока Хекта поливали теплой водой, Пелла, опасаясь оказаться следующим, прикидывал, как бы сбежать.

– Есть одна вещь, по которой я буду скучать, – заметил Хект. – Бани во дворце Чиаро.

– Неужели? – нахмурилась Анна.

– Снова ты даешь волю воображению. Не стоит верить слухам. Ничего такого там не происходит.

– Неужели? – повторила Анна.

– Не хочу утомлять тебя сухими фактами, – пожал плечами Хект.

Герис являлась каждый день. Она почти ничего не говорила и не давила на Пайпера.

– Скажешь, когда будешь готов. Просто захожу проверить. Ничего срочного. Пока ничего срочного.

Но отщипнуть кусочек от бывшего главнокомандующего желали не только Герис и принципат Делари: за первые четыре дня, что Хект провел дома, по его душу приходили представители коллегии, почти всех пяти кланов Брота, Кастеллы и имперского посольства в Пенитале.

Пускали в дом только Титуса Консента и его семейство. И еще Герис, ведь не пустить ее было невозможно.

– Я гляжу, ты покоя себе не находишь, – заметила Анна нарочито ровным голосом, улучив момент, когда дети на что-то отвлеклись.

– Титус говорит – я никогда не научусь отдыхать.

– Титус для своих лет возмутительно умен. Итак, пришло время поговорить?

– Полагаю, пришло, – ответил Хект, который уже давно ломал голову, как бы все ей объяснить. – Императрица хочет взять меня на службу.

– Чтобы ты помог выполнить ее священный долг и возглавил имперский поход в Святые Земли. Знаю. Самая неумело скрываемая тайна за последние сто лет. Весь Брот об этом узнал, после того как Бронта Донето объявили следующим патриархом. В Пенитале и не скрывали. Донето разозлился. Пинкус послал надежных людей нас охранять, и на этот раз не похвалиться хотел, что помогает старому другу, а действительно испугался, что Донето выкинет какую-нибудь глупость.

Хект хмыкнул. Горт ему и словом не обмолвился. Но это же Пинкус Горт. Станет он о таких делах болтать – а вдруг кто-нибудь еще сочтет его поступок добрым или умным, так и репутацию свою черную недолго подмочить.