Горькое лекарство - Ирина Градова

– Ну, кажется, эта версия подтверждается? – заметил Негойда. – То ли ее медсестра, то ли сама Цибулис совершила ошибку, и последняя могла чувствовать вину, даже если виновата не она, ведь за пациента отвечает врач.

– Да, но…

– Ты подозреваешь, что пациентку угробила Инга?

– По-моему, Ольга Далманова потому и звонила Князеву: ей требовался совет, чтобы найти выход из щекотливой ситуации. Судя по всему, она поняла, что произошло на самом деле. Ее не стали увольнять, ведь, выйдя из подчинения, она могла рассказать о случившемся и обвинить врача.

– Но за это не убивают, – покачал головой сыщик. – Можно дать сестре денег или как-то еще воздействовать на нее – в конце концов, она человек зависимый и вряд ли хотела потерять работу!

– Я тоже так считаю. Кроме того, не стоит забывать о двух вещах. Во-первых, вряд ли щуплая Цибулис сумела бы справиться с Далмановой и одним ударом перерезать ей горло. Во-вторых, убиты еще две молодые женщины, обе – медсестры, и уже доказано, что они не имели отношения к Инге.

– Зато имели отношение к Князеву.

– Верно, и вот этого я пока не понимаю.

– Так ты снимаешь подозрение с Дениса Арефьева?

– В убийствах – да, но пакости Инге точно делал он!

– Ну кто ж его осудит?

– Уж точно не я! Если бы она нашла в себе силы поговорить с ним, все объяснить… Но она скрывалась, не позволяла ему приблизиться и тем самым вывела парня из себя! Он пытался пойти законным путем, обратился к следователю, но вместо помощи получил проблемы с опекой и чуть не загремел в детдом!

– И все же, за что убили Ольгу Далманову? Может, она пыталась шантажировать Ингу?

– Непохоже на то, что говорит о ней Князев! По его словам, она была не только профессиональной, но и душевной…

– Душевность душевностью, но Ольга нуждалась в деньгах, ведь на ее шее сидела куча иждивенцев!

– Допускаю, что ты прав. Но как же быть со способом убийства?

– Как думаешь, Батрутдинов в курсе того, что виновата Инга, а не сестра?

– Чего не знаю, того не знаю. Кажется, пора это выяснить: я долго ждала, ведь до недавнего времени мне не казалось нужным его впутывать! Однако обстоятельства изменились, и пришло время взять Батрутдинова за жабры… То, что Арефьева не покончила с собой, ему однозначно известно – Регина это подтвердила.

– Так, может, это его рук дело?

– Проверим алиби. Только вот я не пойму, как со всем этим связаны две другие медсестры.

– А они связаны?

– Способ убийства один и тот же. И, как ты сам отметил, они обе, так или иначе, имели отношение к Князеву: одна с ним работала, другая жила поблизости.

– Давай предположим, что Ольгу убил Батрутдинов, чтобы выгородить любовницу. Мог он попытаться подставить Князева, зная, что медсестра собирается с ним встретиться?

– Есть несколько вопросов. И первый: как он мог об этом узнать?

– Существует масса возможностей! Случайно подслушанный разговор, к примеру. Или не случайно.

– Прослушка?

– А что тут удивительного? – пожал плечами Дмитрий. – Если они подозревали, что Далманова может «расколоться» и выдать их махинации, вполне могли подстраховаться!

– И, узнав о ее намерении поговорить с Князевым, решили избавиться от медсестры?

– Как-то так.

– Хорошо, с Далмановой все более или менее ясно, но как быть с двумя другими?

– Попытка свалить вину на Князева, представив его маньяком?

– По-моему, это слишком для человека уровня Батрутдинова! – недоверчиво воскликнула Алла. – Ну ладно, одна медсестра, имеющая непосредственное отношение к делу, но еще две – это перебор! Кроме того, Белкин получил описание человека, которого мы считаем убийцей Галины Носовой, и оно не соответствует Батрутдинову, зато здорово подходит человеку, который, по словам соседки, охотится за Денисом Арефьевым…

– А кто сказал, что Батрутдинов действовал лично? Для человека, как ты выразилась, его уровня куда привычнее обтяпать все чужими руками!

– Не слишком ли много трупов для прикрытия одной врачебной ошибки?

– Да-а, это уж точно! – согласился Негойда.

– Я попросила Гаспаряна обследовать двух пациенток Инги – без ее ведома, само собой.

– Зачем?

– Есть мыслишка. Она бредовая, но, как говорится, чем черт не шутит?

– Он согласился?

– Сначала отбрыкивался. Сказал, что все коллеги в курсе, что он в контрах с Цибулис, и это будет неэтично.

– Но ты его, конечно же, уломала?

– Естес-с-сно! Гораздо труднее оказалось уговорить пациенток. Они ведь и так в стрессе из-за страшных диагнозов, а тут еще мы… Я лично позвонила им и представилась врачом из онкологического диспансера, в котором они первоначально обследовались и получили свои диагнозы. Сказала, что в их анализах, возможно, ошибка, поэтому необходимо провести повторный забор материала и новое обследование в другом месте – там, где работает Гаспарян. Сложнее всего было убедить их не говорить ничего Инге.

– Надо было Антоху к ним подослать – он и мертвую бабу на что угодно уговорит!

– Я так и сделала.

– Умница!

– Не уверена. Я подала им надежду. Если она не оправдается, вся вина на мне! Но я готова на это пойти ради дела.

– Так ты, что же, считаешь, что никакого рака у них нет?

– По моей просьбе Белкин проверил таможню: Цибулис не заказывала за границей никаких ингредиентов для изготовления препаратов на основе акульего жира или еще чего-то там, о чем она так долго распиналась во время одного из наших первых разговоров!

– А у нас это достать нельзя?

– Наверное, можно, только вот ни одна лаборатория не получала заказов на изготовление экспериментальных препаратов от Цибулис. Белкин проверял и в Питере, и в Калининграде, откуда она родом. Как, спрашивается, она лечила пациенток, чем?

– Да, загадка… Но ведь они выздоравливали, умерла только одна!

– Верно, и именно у нее был подтвержденный рак.

– Так ты думаешь, что…

– Давай подождем ответа от Гаспаряна, ладно? Десерт будешь заказывать?

* * *

Мономах с удивлением и жалостью наблюдал за тем, как Денис поглощает плов, накануне приготовленный Сархатом. Тот, поначалу разозлившись на парня за то, что он посмел угрожать Мономаху пистолетом, сменил гнев на милость при виде столь откровенного голода: в самом деле, паренек походил на взъерошенного, полуоперившегося птенца, которого недокармливают родители, и он высовывается из гнезда с риском для жизни, открывая клюв в надежде получить пищу. Конечно, в буквальном смысле Денис рот не разевал, но набросился на еду с жадностью, свойственной лишь тому, кто долгое время голодал.