Считалочка для бомбы - Владислав Выставной

С интересом вглядывался в красный камень – и начинал улыбаться. Счастливой детской улыбкой, будто и не сидел вовсе один-одинешенек в мрачном каземате, а беззаботно играл где-нибудь в светлом дворе с лучшими своими друзьями. Красный камень он долго не хотел выпускать из рук: он долго смотрел на него – и не мог насмотреться. В конце-концов, красный камень занимал место рядом с треснувшим синим.

Затем он безо всяких раздумий клал в самый центр белый камешек.

И начинал свою неизменную считалочку:

Самый твердый из камней

Будет всех других сильней.

Только выиграет скорей

Тот, кто будет всех хитрей…

Маленький палец остановился напротив желтого камня. Тема склонился над столом и с подозрением посмотрел на камень сбоку. После чего прищурился и погрозил тому пальцем.

Дверь тихо скрипнула, и в комнату кто-то вошел. Тема испуганно дернулся. Но следующим его порывом было собрать разложенные на столе камни. И уже спрятав их в карман мешковатых джинсов, Тема обернулся. И медленно слез со стула.

На пороге стояла незнакомая пожилая женщина. Волосы ее были собраны в смешной пучок. Она приветливо улыбалась.

– Здравствуй, Тема, – сказала она.

– Зд…равствуйте… – слегка заикаясь, пробормотал Тема. – Вы кто?

– Конечно, ты меня не узнаешь, – укоризненно покачала головой женщина. – А вот я тебя сразу узнала…

Тема недоуменно хлопал ресницами, не зная, что ответить на подобное заявление незнакомой тети.

– Я твоя бабушка, Тема, – сказала женщина.

Тема удивленно открыл рот. Он довольно смутно представлял себе, какие у людей бывают родственники. У него, например, был дядя Архи, и хотя он говорил, что совсем не родной, Тема ему не верил. Еще была мама, которую он видел очень редко. И папа – но его Тема не видел никогда. Он знал только, что его папа – герой и когда-то был самым настоящим Магистром Правил. Которым почему-то называют теперь его, Тему…

Бабушка была у толстого Бори, и она поражала воображение Темы тем, что, словно какая-нибудь фея, всегда исполняла разнообразные желания Бори, носясь с ним, как с писаной торбой: и на мороженое деньги давала, и на каруселях катала, и гулять разрешала, когда и сколько тому заблагорассудится, и заступалась за внука перед злыми родителями-неандертальцами, которые норовили при первой возможности, как следует, отдубасить столь непохожего на них сына.

Дядя Архи же был добр, но довольно строг в вопросах воспитания, и иногда Тема даже завидовал Боре – несмотря на его волосатых и страшных на вид предков-неандертальцев. Ведь у него была такая добрая бабушка…

– А где ты была все время? – неуверенно спросил Тема. Других вопросов у него просто не возникло.

– Ты же знаешь, что в Москву теперь очень трудно попасть, – покачала головой бабушка.

Тема знал. Дядя Архи не много раз говорил ему: как это ужасно, что столько людей оказались разлучены со своей родней после Старта Игры! И нет никакой возможности подать друг другу весточку о том, что все нормально, все живы и здоровы, хоть и обрели теперь другой, нечеловеческий облик…

– Я так по тебе соскучилась, внучек! – всхлипнула бабушка. – Вот, все что у меня осталось на память о тебе…

Она протянула Теме маленькую фотографию. Тема взглянул. Он уже видел такую у мамы, когда она приезжала к нему. Давным-давно – год назад. На этой фотографии Тема был совсем маленький…

Эта фотография сразу вызвала доверие Темы к новоявленной бабушке, хотя что-то странное ему показалось в том, что она показала ему его фотографию. Но уже в следующую секунду бабушка обнимала, его, тискала и целовала, приговаривая:

– Как хорошо, что я тебя нашла. Злой человек затащил тебя сюда. Но не бойся – я сейчас выведу тебя отсюда.

– Надо еще и дядю Костю найти! – сказал Тема. – Его тоже где-то здесь держат…

– Конечно-конечно, – закивала бабушка, и ее смешная «гуля» на голове заплясала в такт кивкам. – Только сначала мы выйдем и спрячемся… Ты когда-нибудь бывал в лесу?

– В лесу? – удивился Тема. – Нет, конечно. Откуда у нас в Волшебной Москве лес?

Бабушка уже тянула мальчика за руку по коридору, приговаривая:

– Разве ты не знаешь? В Волшебной Москве есть удивительные дикие леса! Там столько интересного – и деревья-говоруны, и умные звери и говорящие птицы, и лесные духи…

– А лесные духи – они добрые? – Тема шел за бабушкой, как привязанный, глядя на нее сверкающими от любопытства глазами.

– Очень, очень добрые и веселые! – воскликнула бабушка и рассмеялась заразительным бархатистым смехом.

Путь им внезапно преградили знакомые фигуры в балахонах.

– Куда это вы? – поинтересовался один из Агентов. – Повелитель сказал, чтобы вы общались там, в комнате…

– Видишь ли, в чем дело, милый… – душевно заговорила бабушка, как бы случайно просыпав из пухлой ладошки немного какого-то порошка.

Воздух подернулся еле заметной дымкой, и Агенты повалились навзничь.

– Что это? Как это? – пролепетал Тема, но бабушка уже уволакивала его прочь.

– Сонное зелье, – бросила она. – Действует только на нечистую силу. То есть на тебя не действует, а бабушка вовремя задержала дыхание. Это еще что! Я тебе покажу, какие интересные травы растут в наших лесах…

Они быстро вышли из Старой Башни и спокойно прошли на Лубянскую площадь сквозь цепочку Агентов, напряженно вглядывающихся в окружающее пространство. Теме стоило огромных усилий сохранять молчание, но уже в центре площади он не выдержал.

– Они нас не заметили! – восторженно-сдавленно воскликнул маленький Магистр. – И как это у вас получается?

– «Как это получается у тебя, бабушка», – улыбаясь, поправила бабушка.

– Да… у тебя? – легко согласился Тема.

– О, сущий пустяк, – сияя, отмахнулась бабушка. – Обыкновенный отвод глаз. Будешь себя хорошо вести – я тебя многим полезным вещам научу!

– И отводу глаз? – загорелся Тема.

Они подошли к большой урне, возле которой ненавязчиво торчала старая метла.

– И ему, и не только! – хитро подмигнула бабушка и взяла метлу.

– Неужели и на метле… – озарило Тему.

– Именно, внучек, – подмигнула Карина Ильинична. – Ох, и повезло ж тебе с бабушкой…

Никогда еще Костя не чувствовал себя так ужасно. И это притом, что он совсем не ощущал собственного тела. Да и сказать по правде – его ли теперь тела? Вся боль сосредоточилась в голове – единственном, что теперь принадлежало ему. И была это не просто головная боль – это были мучения безнадежности, беспомощности и отчаяния. И еще больше – отвратительного ощущения собственной жалкости и ничтожности.