Что скрывает снег - Юлия Михалева

- Да-да, Варюшка.

- А отец Георгий к отцу твоему ходил?

- А это кто?

- Страшный дядька с бородой. Поп. Ты все его пужалась.

- Да! Страшный дядька тоже ходил.

- Ты тоже в шкафу сидела?

- Тогда-то? Нет, у двери слушала.

- И о чем они говорили?

- Он сказал, что мамочка рассказала про тракт ему в церкви, и он хочет залатать крышу. А ежели папенька и его в бумаги не впишет, то он всем скажет про тракт. Мамочка говорила, что папа строит пути... механические. А тут крыша.

Все четверо взрослых переглянулись. Как будто молча о чем-то переговорили. Варе такое не нравилось.

- Папочка сказал, что пока все едино не отправлял письма и тоже согласился. А потом он сгинул. А тот серый дядька все к мамочке ходил. Там я тоже в шкафу сидела. С мамочкой он ласково говорил, но всяко больно делал. Она так кричала. И все тоже в бардак звал - встречаться без глаз. Это как? Они их вытаскивали?

- Варя...

- Мамочка туда ходить не хотела - неудобно ей. И ему не велела. Дескать, или она, или те плохие девочки, непослушные. И ежели он ее любил, то должен был слушаться. Вот, а потом и мамочка сгинула.

- Несчастное дите, - пригорюнился доктор.

- А девочка не лжет?

- Фантазия-то у нее, конечно, бойкая. Но вы бы на всякий случай...

Гости ушли, не дослушав и не простившись.

Потрепав Варю по голове, доктор вернулся к больным, нянька, ворча, к грязным бинтам.

А сама Варя - к своим куклам на окне.

***

Отложив проект, работа над которым на диво спорилась, Миллер потянулся.

Уходя, долгий, странный и сумбурный день оставил после себя приятную усталость.

Архитектор так и не понял, с какой целью его навестил Софийский. В то, что ее вовсе не имелось, не верилось. Генерал-губернатор слыл человеком дела, и к добрососедским визитам склонности не имел.

Но что же все-таки он хотел? Не взглянуть же, и в самом деле, на неготовый проект почтовой конторы?

Бесцельно скользя глазами по кабинету, архитектор споткнулся о полку с маленькой деревянной флотилией. Казалось бы - сущая мелочь, но именно крохотные кораблики вновь подняли болезненную волну в душе.

Больше их ряды уже не пополнятся, а Миллер так и не успел докончить самый последний.

В притворенную дверь легонько стукнули носком ботинка - обыденная дань приличию. Тотчас же, не дожидаясь ответа, вошла Шурочка с подносом в руках.

- Как ты, папенька? Окончил работу? - спросила она, ставя на стол чашку чая.

- Да, на сегодня с меня довольно.

- Хочешь, я тебе почитаю?

- Спасибо, дочка. Только если тебе не в тягость. Я ведь вполне поправился, больше за мной ходить не надо.

- Нет, я с удовольствием! Сейчас только выберу книгу - и вернусь.

Поцеловав отца в щеку, Александра, прыгая, как ребенок, выскочила за дверь.

Она вновь стала такой же ласковой, как и в детстве. Ледяная стена, что встала меж ними, растаяла.

Улыбаясь, Миллер вспомнил утренний звонок.

Далекий голос сообщил, что все отгружено и отправлено в долгий путь с двумя сменами вагонов. Не пройдет и двух месяцев, как груз придет в город.

Шурочке должно понравиться.

Вряд ли она теперь когда-либо выйдет замуж... Конечно, думать так, и тем более - с затаенной радостью, отцу не пристало. Но... ведь из этого следовало, что она навсегда останется с ним.

***

Сотни тысяч цифр, просмотренные Романовым, все же сдались и открыли свои секреты. Имена того, кто помогал Вагнеру выводить деньги, щедро пожертвовав при этом на храм, и того, кто открыл и держал все веселые заведения, получая с них солидные барыши, оказались одинаковыми.

Окончив титанический труд, Романов больше не имел никаких сомнений. Первым звеном в цепочке был не Софийский. Он явно находился в доле, но запустил паровоз, увозящий казенные средства с железной дороги, другой человек.

Для абсолютной полноты картины не хватало лишь пары мазков, а именно - взгляда на отчеты полицейской управы.

- Я - господин Романов. Вы меня знаете? - сходу спросил инженер у околоточного, войдя в убогое здание.

Средневековье! Здесь не имелось не только водопровода, но и электрического освещения. Вся управа, по существу - деревянная хибара с тремя пристройками. И что это у архитектора никак не дойдут руки? Или, точнее, не дойдет. Романов усмехнулся своей недоброй шутке.

- Да, господин инженер, - кивнул бородатый околоточный.

- По личной просьбе господина Софийского я провожу ревизию финансовых смет городских учреждений, - уверенно сообщил Романов, несколько робея в душе. Заявление звучало довольно серьезно - но полицейский не просто имел право, а обязан был усомниться.

Однако этого не случилось.

- Рад бы помочь, господин Романов. Но только нет у нас ничего.

- А могу ли я взглянуть на кабинет господина полицмейстера?

- Да на что он вам? Последний казненный даже мебель, и ту всю разломал, да бумаги все порвал.

- Бумаги? - ужаснулся Романов.

- Да не тревожьтесь, то не важные бумаги. Все значимое-то господин полицмейстер в управе и вовсе не хранил, всегда к себе свозил.

- Значит, они так и лежат у него дома?

- Дома? Нет, они вовсе не там. Они у дядьки Мишая, поди.

Что же, вполне разумная компания для человека, открывавшего в доле китайские веселые дома да курильни.

- Не по правилам, - заметил Романов, стараясь сдержать возмущение.

- Так и господин полицмейстер уж не в нашем мире. Что ж теперь?

- И то верно. Ну, так подскажете, где сыскать китайца?

Околоточный объяснил дорогу. Можно сказать, показал пальцем - жил Мишай в двух шагах от управы.

Не прошло и пяти минут, как Романов стучал в дверь небогатого дома.

Открыл сам китаец. Грузный, с косой. Православия так и не принял.

Романов представился и объяснил цель визита.

Хозяин, улыбаясь, сделал приглашающий жест:

- Проходите, сейчас все сыщем.

Но не успел Романов сделать и нескольких шагов вглубь дома, как его свалила с ног резкая, острая боль в горле.

- Проклятый пес. Я все ему спускал.

Софийский прекратил раскачиваться на стуле. Он глубоко затянулся, выпустив долгую струю дыма. Пепел осыпался на китель, но генерал не заметил.