Везунчик - Николай Романецкий

Угас муженек с ходу.

— А врач просто пожалела вас, — продолжаю, — в себе ваше горе носила. Я бы на вашем месте шоколадкой ее отблагодарил за то, что дала вам несколько месяцев радостного ожидания.

Затух неудачливый папаша окончательно. Короче, к неизбежному я его подготовил, и он ушел носить на себе крест божий.

А у меня мысля родилась.

Как же так, думаю, получается? Ребенок везунчиком должен быть, а у него врожденная патология. Где же тут защитное действие «рубашки»? Задал этот вопрос Альбине.

Она плечами пожала.

— Не знаю, — говорит. — Вообще-то «рубашка» начинает действовать в момент рождения. С первым криком. А заканчивает, видимо, с последним вздохом.

Вот она, бл…дь, вся жизнь человеческая — от крика до вздоха!..

— Слушай, — говорю, — а у матерей, которые детей в «рубашках» рожают, свои «рубашки» есть?

— Не знаю, — отвечает. — Я тебе говорила; я ведьма-половинка, женских «рубашек» не вижу.

Отстал я от нее. Вот где поле деятельности для научных исследований. Да только в наших вузах специалистов такого профиля не готовят.

31 августа

В осаде первый успех. Крепость потеряла внешнюю оборонительную линию.

Сегодня Катя пригласила меня на ужин к себе домой. Стрелка — завтра.

2 сентября

Угар!

Ужин при свечах — демонстрация кулинарных способностей потенциальной невесты. Пошлятина, скажете? Зато в точку! Я — старый солдат, мадам, и привык говорить напрямик…

Негромкая музыка — демонстрация романтического настроения. Легкое вино я привез с собой.

Танцы вдвоем — демонстрация гибкости и упругости.

Легкое сопротивление — демонстрация липового целомудрия.

И, наконец, демонстрация готовности на все.

На все мы и пошли. Вчера вечером и сегодня утром, поскольку дома я не ночевал. По ходу дела перебрались и на «ты».

В клинику приехал, Альбина сразу все поняла.

— Поздравляю, — говорит. — Посадил семечко?

А сама едва зубами не скрипит от ревности. Так хотелось ей в хлебало дать, но сдержался — себе бы врезать в самый раз. Ответил в тон.

— Посадил-то, — говорю, — вряд ли. Она — баба умная, наверняка пилюли принимает… Но земельку вскопал, это точно.

Так хотелось, чтобы Альбина мне в хлебало после этих слов дала. Не дала: алчность поперед ревности родилась.

Подумал так. И поразился. Откуда подобные мысли? Месяц назад я в моей девочке души не чаял. А теперь — в хлебало!..

Может, и дал бы в конце концов, но Альбина больше меня не доставала.

4 сентября

Опять ночевал у Кати.

Помаленьку оттаивает девочка, на станке посвободнее себя ведет. Станок, кстати, двуспальный.

Я удивился.

Призналась: на прошлой неделе купила. Значит готовилась к нашим играм.

Оказывается, вовсе она и не бедная. Классная программистка, в каком-то военном НИИ работает, уточнять не стала. Зарабатывает чуть меньше меня.

— Почему же, — говорю, — мебель не поменяла, когда в этот дом въезжала?

А все равно ей тогда было, она мебели и не замечала даже. Все бы сменилось после рождения сына.

— Господи ты боже мой! — говорит. — Неужели его нельзя было спасти?

Я руками развел.

— Медицина, — отвечаю, — не всесильна.

Соврал классно: поверила.

Утром проснулись — опять как в омут кинулась: типа, ножки врозь, и хоть брось…

Приехал на работу.

Альбина сегодня про семечки не спрашивала. Но глазами ревнивыми просто пожирала. Делал вид, будто не замечаю, будто в себя ушел.

7 сентября

Позвонил Пахевич, пригласил на завтра в банк. Без Вадьки. И без преферанса. Побазарить… Тут мне в голову взбрело.

— Слушай, — говорю, — хватит нам со шлюхами массажем заниматься. А что, если я свою новую приведу?.. И ты кого-нибудь позови. Мудями перед ними, конечно, трясти не будем. И никаких групповух. Чтобы все чинно-благородно…

Он оборжался.

— Чинно, — говорит, — благородно!.. Стареешь, — говорит, — что ли, одноклассник?

— Почему, — отвечаю, — старею? Просто у меня к этой даме серьезные чувства.

Он опять заржал, козлина.

— Все, — говорит, — твои серьезные чувства между нижними губами начинались, там и заканчивались. Я ведь, — говорит, — специально интересовался, что у меня за деловой партнер. Медсестру свою рыжую уже бросил?

Я после разговора сразу к Альбине.

— Посредник мой, — говорю, — тебя вычислил. В смысле считает моей бывшей любовницей.

— А больше, — спрашивает, — он про меня ничего не знает?

— Про твое участие в деле, — отвечаю, — я не рассказывал. Сам понимаю — что к чему. Но он мужик въедливый и любит, чтобы у него на руках одним козырем больше было. Вдруг докопается!

Альбина ротик скривила.

— Не докопается, — говорит. — Я его интерес от себя отведу. Не зря волосками интересовалась.

Меня как по балде жахнули.

— Слушай, — спрашиваю, — а моими волосками ты, случаем, не интересовалась?

— Интересовалась, — говорит и снимает у меня с плеча волос. — Но не бойся: тебе я вреда не причиню. Если вести себя хорошо будешь.

И понял я, что в «шестерках» со всех сторон. Как бы в итоге кончить девочку не пришлось, в натуре!

Она словно мысли мои прочитала.

— Кстати, — говорит, — убить меня надумаешь, имей в виду: я это сразу почувствую и меры предприму. Так что покрывай свою коровку, племенной бычок. Живи в свое удовольствие, резвись на травке. А через год посмотрим.

Пошел я в кабинет, принял девяносто шесть градусов. Успокоился, Кате позвонил, объяснил насчет бани. Та сначала заотнекивалась. Неудобно, мол.

— Неудобно, — говорю, — штаны через голову надевать. Мы же там не в постельном виде загораем. Будем, как на пляже. В сауне погреешься, в бассейне поплаваешь, сентябрь уж на дворе. А для всяких прочих дел там укромные закутки есть. И подруга тебе будет.

Засмеялась в трубку.

— Ради подруги, сауны и бассейна, — говорит, — не поехала бы. Но ради твоих прочих дел — не устою.

8 сентября

Попарились. Поплавали. И побазарили.

Пашка приволок с собой крутую кралю. Зовут Инга. Представил в качестве своего делового партнера. Я так понял, что она для него на бирже играет. Чем-то похожа на мою Катю, но постройнее, поскольку не рожала.