Вызов страсти - Вирджиния Браун

Подняв темноволосую голову, Девлин встретился со взглядом Кэт, и его глаза потеплели и загорелись знакомым огнем. Он слегка наклонился, и его дыхание коснулось щеки Кэт.

– Если вы и дальше будете так смотреть, дорогая, у меня пропадет интерес к еде и проснется голод по тому, что прячется под вашим платьем, – шепнул он так тихо, чтобы слышала одна лишь Кэт.

– Я просто хотела поблагодарить вас за защиту, – торопливо отозвалась Кэтрин, стремясь направить его мысли в другую сторону.

– Не стоит, – беззаботно пожал плечами Девлин, откинувшись в кресле. – Ненавижу смотреть, как леди Энн оскорбляет людей. Она часто это делает, и я никогда не прощаю ей этого. – Он тепло улыбнулся, и у Кэт оборвалось сердце. – Вечера становятся все длиннее, милая, а дни все короче, и я, насколько могу помнить, впервые с нетерпением жду зимы.

Прикусив нижнюю губу, Кэтрин снова принялась за еду. Она была не только обрадована, но и рассержена словами Девлина. Было очевидно, что он думал только о собственном удовольствии.

Оторвавшись от работы, Кэтрин устало приложила руку к ноющей пояснице, подивившись, насколько она еще может увеличиваться в объеме до того, как лопнуть. Она машинально похлопала рукой по золотому кубку, который полировала куском мягкой ткани, и нагнулась, чтобы поставить его обратно в открытый ящик.

– Мне кажется, оттого что вы так часто наклоняетесь, у вас начинается боли, – сухо заметила Марта. – Возьмите табурет и сядьте возле ящика, если вам так необходимо самой полировать эти вещи, вместо того чтобы поручить эту работу слугам.

– Ты права, – вздохнула Кэт, – спина у меня иногда болит невыносимо. Клянусь, ребенок, должно быть, весит не меньше десяти стоунов!

– Ребенок кажется вам таким большим просто потому, что вы очень миниатюрная, миледи, – засмеялась Марта, покачав головой. – Если смотреть на вас со спины, то можно подумать, что вы совсем не изменились.

– Вероятно, мне больше не следует спускаться вниз, – возразила Кэт. – Каждый раз, когда я отваживаюсь появиться в зале, я оказываюсь в окружении встревоженных мужчин, которые стараются поддержать меня, чтобы я не опрокинулась! Это начинает раздражать.

– Если бы они не любили вас, они не беспокоились бы, – усмехнулась Марта. – Но я часто слышу, как милорд ругается, что ему приходится торопиться, чтобы первым оказаться возле вас. Один раз его собственный воин оттолкнул его в сторону, приняв за кого-то другою, пришедшего вам на помощь. Бедняга чуть не умер от испуга, когда понял, что он так грубо оттолкнул своего господина!

– Да, они все заботливы и доброжелательны, – с улыбкой признала Кэт. – Не могу понять, почему они так преданы мне.

– Не можете? – Марта пристально взглянула на Кэт. – Возможно, потому, что в эти зимние месяцы вы со вниманием относитесь к их нуждам и вникаете в нужды их семей.

– Но ведь так и должно быть. – Кэтрин с удивлением посмотрела на Марту. – Они честны и преданны и составляют часть Челтенхема. Разве может быть иначе?

– Да, но вы, как и я, знаете, что так бывает не всегда, миледи.

Конечно, Кэтрин знала, как много хозяев были суровыми и безмерно жестокими не только к своим подданным, но и к собственным семьям. Считалось в порядке вещей, когда муж бил жену, а иногда и калечил ее, а с наследниками обращался ничуть не лучше. Кэтрин повезло, что ее отец, хотя и был малодушным человеком, не был жесток со своей семьей.

– Я с содроганием думаю, что было бы в эту зиму, если бы земли Челтенхема достались Джону де Бофору, – заметила Марта.

При упоминании имени Джона Кэтрин мысленно вернулась к тем месяцам, которые провела как узница в башне замка Росуэлл. Сейчас никто не знал, где Джон и чем он занимается. Девлин представил королю доказательства вероломства брата и получил в полное владение Челтенхем, а Джон перед исчезновением поклялся отомстить ему. Ходили даже слухи, что это Джон убил Уолтера, чтобы тот не выдал соучастников заговора. Вильгельм отдал приказ об аресте Джона де Бофора.

В холодный февраль, когда ледяной ветер проникал до костей, только жгучее желание отомстить подталкивало Джона вперед. Его лошадь, споткнувшись, едва не упала, и Джон, выругавшись, дернул поводья и заставил ее продолжить путь. Толстый шерстяной плащ плотно укутывал плечи Джона, на руках были меховые перчатки. Но Джон не мог согреться. Проклятие, он должен вернуть себе то, что по нраву принадлежало ему! Ему надоело прятаться, он устал жить без щедрости старых друзей, а теперь еще и Вильгельм преследовал его. Прежде чем покинуть Англию и перебраться в Нормандию, Джон намеревался сполна рассчитаться с Робертом и той саксонской тварью, которая снова ухитрилась сбежать от него. Теперь ничто, кроме их смерти, не могло удовлетворить Джона.

Наконец сквозь густой сумрак стали видны тусклые огни постоялого двора. Джон направил туда уставшую лошадь и, подъехав, бросил заспанному конюшему поводья вместе с коротким приказанием позаботиться о животном. Ночная тишина еще хранила стук копыт, когда Джон, быстро пройдя через холодный двор, распахнул дверь таверны. Его встретили приятное тепло общей комнаты и ароматные запахи печеных пирогов и жареного мяса. Немногие путешествовали в такую ночь, но было несколько неприкаянных душ, которые, подобно ему, отважились уехать из дома.

Стянув с рук перчатки, Джон прошел к столу у очага и, сняв плащ, сел.

– Могу я принести вам еду и питье, милорд? – предложил тут же появившийся рядом хозяин. Он обрадовался появлению богатого благородного господина, и его круглое добродушное лицо расплылось в приветливой улыбке.

– Да. Вина, если есть что-либо приличное, и пирог с бараниной.

Поклонившись, хозяин таверны, уже привыкший к крутому обхождению норманнов, быстро отправился выполнять заказ, а Джон, полный мрачных мыслей, развалился в кресле, вытянув к огню длинные ноги.

Во всех своих неприятностях Джон винил Роберта. Если бы не его брат-близнец, сейчас все принадлежало бы ему. Почему первым должен был родиться Роберт? Почему Роберт всегда был сильнее и умнее? Почему все больше любили Роберта? Даже, несмотря на то, что Джону удалось убедить отца поверить, что Роберт – это тот сын, который не подчиняется ему и оставляет у его порога бесчисленное множество незаконных детей, лорд Ги все еще отдавал предпочтение Роберту. С самого детства Джон замечал особый свет в глазах отца, когда тот смотрел на Роберта; отец всегда смеялся остротам Роберта и обнимал его за плечи, когда сыну нужна была его поддержка. А Джон, более кроткий и спокойный Джон, был отодвинут назад и с холодным презрением вынужден был наблюдать со стороны за дружбой между отцом и братом, пока в конце концов не попытался разорвать связывавшие их отношения навсегда. А заодно и отношения брата с саксонской колдуньей! Ледяная улыбка скривила жесткую линию рта, когда Джон подумал о том, как снова овладеет Кэтрин. Его увлекала идея сделать это на глазах у Роберта, заставив брата наблюдать за всем. Будет справедливо еще раз увести у брата женщину, хотя Роберт никогда не узнает, как Джону удалось соблазнить его первую любовь.