Принцесса с револьвером - Кира Измайлова

– Майинаха, – торжественно произнес Генри. – Великая река прерий. Раньше, говорят, текла точно с заката на восход, а после Катастрофы маленько поменяла русло… Вот мы с ней и пересеклись, наконец!

– Это река? – Мария-Антония рассматривала открывающийся впереди простор, не веря глазам своим. – Она же… огромная!

– Это уж точно, – хмыкнул Монтроз. – Говорю же – великая река! Я слышал, на Черном континенте есть еще крупнее, у московитов тоже больших рек – хоть залейся, но я там не был, врать не буду. А тут она одна такая. Поехали, что стоим? Я, не поверишь, так мечтаю окунуться, что сейчас вперед коня поскачу!

Девушка невольно улыбнулась и подстегнула усталого мерина. Тот, однако, вовсе не возражал и охотно прибавил шагу: ему, должно быть, тоже не терпелось «окунуться»…

Чем ближе они подъезжали к Майинахе, тем острее Мария-Антония осознавала, что все виденные ею до сей поры водоемы, не считая моря, разве что, – суть жалкие ручейки и лужи рядом с этой колоссальной рекой. Должно быть, добраться до другого берега не сумел бы и самый опытный пловец, а по самой реке вполне можно было пускать баржи, а то и парусники – места бы им вполне хватило! И как не хватить, если рассмотреть противоположный берег – и то не удавалось!

– Это она тут спокойная и разливается широко, – словно подслушал ее мысли Генри. – А у Ледяных гор, откуда она течет, – вот там поток так поток! Даже не подходи, с ног сшибет! А если уж половодье или там в горах гроза пройдет, тогда и вовсе спасайся, кто может…

Усталые лошади тянулись к воде, и Генри, дав им остыть, позволил животным подойти к берегу. Те мигом забрались по брюхо в воду и теперь блаженствовали.

– Здесь и остановимся, – решил Генри, оглядев берег. – Место хорошее, берег пологий, вон, даже кусты какие-то растут. На костер не хватит, конечно, но все приятно – хоть какая-то зелень! Эх! Были бы снасти, можно было б рыбы наловить!

– Хоть воды вволю, и на том спасибо, – усмехнулась Мария-Антония. Река манила к себе нестерпимо, но…

– Ты как хочешь, а я пошел, – сообщил Генри, скидывая рубашку и сапоги. Оставшись в одиних штанах, он оглянулся на принцессу, залихватски подмигнул: – Вот и кусты пригодились! То есть мне все равно, но поскольку ты дама благородная, не буду тебя смущать!

– А ты что же, Генри Монтроз, полагаешь, будто благородная дама в жизни своей голого мужчину не видела? – не удержалась девушка. – Я, если помнишь, успела замужем побывать.

– Оно, конечно, так, – серьезно сказал он, – но приличия есть приличия. Не знаю, как у вас было, а у нас девицы из хороших семей и после замужества не всегда мужа без штанов видят!

– А как же?.. – поразилась Мария-Антония.

– В темноте, – с удовольствием ответил Генри, шлепая босыми ногами по воде, – под одеялом и это… в специальной, стало быть, ночной одежде. Чтобы ничего даже случайно не увидеть!

– Ты врешь, – убежденно сказала девушка. – Такого не может быть! Я допускаю, что девушка из хорошей семьи может до свадьбы не иметь понятия об отношениях мужчины и женщины, но уж после-то замужества она должна бы…

– Нет, ну я же не обобщаю. – Генри остановился и обернулся. – Есть и такие, что все знают… задолго до свадьбы. А так – у кого какая семья, у кого какая вера… А у благородных вообще много закидонов!

– А ты как-то подозрительно осведомлен об этом, – заметила Мария-Антония. – Доводилось просвещать несчастных девиц и замужних женщин?

– А как же, – с чувством собственного достоинства ответил Монтроз и окончательно скрылся за кустами. Оттуда донесся шум, будто плескалось целое стадо бизонов, – это Генри полоскал одежду. – Всячески способствовал… развитию талантов. Правда, иногда приходилось уходить по крышам…

Мокрые штаны повисли на кусте, снова плеснуло, а когда Мария-Антония взглянула на реку, голова Генри виднелась уже довольно далеко от берега. Плыл он уверенно, и раненая рука его определенно не беспокоила. Да и нечему там особенно было беспокоить, через несколько дней и следа не останется!

Девушка усмехнулась и взялась разбирать припасы – осталось всего ничего, ну да, может быть, до поселения удастся дотянуть. И вправду, рыбы бы наловить! Если с солью, ее и сырой можно съесть, а соль в наличии имелась. Только снастей рыболовных нет, а вряд ли тут водится что-то такое, что можно бить острогой. Опять же, и острогу взять неоткуда, если только вон из кустарника палку поровнее вырезать да привязать к ней нож…

Задумавшись, принцесса не сразу сообразила, что фырканье и плеск поутихли.

– Тони, – раздался удрученный голос Генри. – Эй, Тони…

– Что?

– Я идиот, – просветил Монтроз. – Я одежду-то не взял. Ты это… зажмурься, что ли, я вылезу…

– Лезь так, – усмехнулась она. – Я не испугаюсь.

– Ну ты не понимаешь, что ли? Тони!..

– Прикройся лопухом.

– Нет здесь лопухов, и кувшинок тоже нет! Тони!

Девушка только покачала головой: похоже, в нынешние времена чрезмерной стеснительностью страдали не только благородные девицы.

Разувшись, она прошла по мелководью – пальцы ног тонули в мягком илистом дне, вода закручивалась бурунчиками возле щиколоток, – заглянула за кусты.

– На берегу твои штаны, – сказала Мария-Антония Генри. Тот стоял по пояс в воде, но выходить явно не собирался. – Я отвернусь. Освободи купальню для дамы, рейнджер!

– Как вас там только воспитывали… принцесс! – прошипел Генри у нее за спиной.

– Нас учили, что приличия – дело уместное в обыденной жизни, а в чрезвычайных ситуациях их вполне можно отринуть во имя удобства, – ответила девушка, раздеваясь.

– Да какая чрезвычайная ситуация! – раздалось уже с берега. – Сидим спокойно, а ты… Тони?

– Что?

– Ты далеко не заплывай, – предостерег Генри. – У берега тихо, а чуть подальше можно в стремнину попасть, вылавливай тебя потом!

Она не ответила, зашла подальше – тут вода была прохладнее, чувствовалось течение, присела, окунувшись с головой, открыла глаза – мир сделался тускло-зеленым, искрящимся от солнечных бликов на поверхности…

Вода смывала усталость, будто вливалась в жилы этой своей прохладой, принесенной с самих Ледяных гор и не растраченной по пути сюда, и выходить из реки не хотелось. Однако сделалось уже зябко, и девушка выбралась на отмель, отжала тяжелые волосы – хорошо еще, у нее нет прежних роскошных кос длиною ниже пояса и толщиной в руку, было бы с ними мороки! – подставила лицо едва заметному горячему ветерку, позволяя ему высушить капли влаги на коже.

На берегу дожидалась ее чистая смена одежды: в отличие от Генри Мария-Антония об этом позаботилась, – а прежнюю она собиралась прополоскать чуть позже. За ночь как раз высохнет, по такой-то жаре, а то и за вечер. Вряд ли они сегодня поедут дальше, лошади совсем вымотались, да и хотелось бы дождаться собак Генри… если те, конечно, все-таки их нагонят. Жаль, если псы погибли, подумалось принцессе. Ему, наверно, будет одиноко без верных товарищей…