Призрак Родины - Станислав Сергеев

Ох, как мне было это знакомо, сам такого насмотрелся и на Земле, и уже в Большом Космосе – люди не меняются.

– Что, был опыт? – спросил я.

– Был.

И он, остановившись на светофоре и задрав штанину, показал деревянный протез на правой ноге. Потом глянул мне в глаза с кривой улыбкой и сказал:

– И у тебя – тоже, как мне кажется. Военная выправка чувствуется, да и глаза у тебя… В общем, видно, что приходилось и убивать, и быть убиваемым.

– Так заметно?

– Мне – да. Тут много всякого народа прошло… Профессиональные военные на общем фоне сильно выделяются. Сам-то откуда?

– С островов, в береговой охране служил.

– Ну-ну… – невесело и недоверчиво прокомментировал мой ответ таксист.

На этом наш разговор закончился, и дальше всё пошло как-то просто и буднично…

Вербовочный пункт представлял из себя отдельно стоящую заброшенную автобазу, которую наскоро подлатали, организовав несколько крупных помещений с лежаками и свёрнутыми матрасами для ночёвки будущих ополченцев. Тут же стояли штуки три потрёпанных автобуса и две грузовые машины, выкрашенных в защитный цвет. По большому и явно давно не убираемому двору расхаживали десятка два кандидатов, которые группировались по интересам, присматривались друг другу и, конечно, общались, обсуждая последние новости с фронта.

Я не сомневался, что среди добровольцев в качестве подсадных работают сотрудники имперской госбезопасности на предмет выявления потенциальных провокаторов и агентов противника, которых – судя по материалам в сети – было немало выявлено в течение последнего года.

Именно из-за таких агентов ополчение на первом этапе военного конфликта понесло значительные, чуть ли не катастрофические потери. В основном это было из-за мастерски наведённых ударов мауринской артиллерии по скоплениям живой силы и техники, и понадобилось много времени, чтобы научиться выявлять корректировщиков из местного населения и использовать их в своих целях. Часто в засады попадали целые колонны с пополнением, да и нередко добровольцы погибали от выстрелов в спину. Благодаря, можно так сказать, вполне профессиональным действиям Мауринского комитета государственности – так у них называлась местная госбезопасность, полностью попавшая в подчинение к Ароанским спецслужбам – ополчение на некоторое время было даже лишено единого командования, что чуть не привело к глобальной катастрофе.

Но во встречных боях, когда ополчение и мауринская армия, развернувшись в боевые порядки, вступали в боевое соприкосновение, соотношение потерь и результаты боёв были совершенно иными. Мотивированность, а главное – желание воевать у добровольцев наталкивалось на нежелание погибать за интересы заокеанских банкиров и чёрных святош у попавших под мобилизацию простых мауринцев. Но – благодаря полностью подконтрольным средствам массовой информации и глобальной обработке со стороны буквально наводнивших страну слуг Святого Престола – многие оболваненные люди считали, что воюют с подлыми и предавшими Истинную Веру нечистыми роннийцами. На каждом шагу им внушалось, что имперцы хотят снова захватить Великую Маурину и превратить таких честных и трудолюбивых её жителей в рабов.

Люди верили и толпами шли на убой, уничтожать единоверцев, которые по указке из-за океана как-то мгновенно стали злейшими врагами.

У меня однозначно не было сомнения, что фильтрация и проверка всех пришедших будет вполне серьёзная, поэтому моя многоуровневая легенда разрабатывалась лучшими аналитиками моих новых работодателей.

Под заинтересованными и оценивающими взглядами я прошёл в канцелярию, где нос к носу столкнулся с Тианой. Она пару мгновений несколько удивлённо рассматривала меня – даже, как мне показалось, хотела улыбнуться, – но, вильнув плечом и опять обдав запахом дорогих духов, прошмыгнула мимо меня и выскочила в коридор, неся в руках пачку бумаг, судя по разлиновке – анкеты.

Просидев в коридоре минут десять, я дождался своей очереди и оказался на собеседовании у седого дядьки с роскошными усами. Он стал задавать стандартные вопросы, внимательно выслушивать ответы ну и, конечно, наблюдал за моей реакцией. Видно было, что есть у него и боевой, и жизненный опыт, и даже есть чутьё, но не более того – просто полевой командир, не контрразведчик.

Его очень интересовало, какую воинскую специальность я имею, могу ли быть танкистом, артиллеристом или зенитчиком. Как я понял, особенно ценились здесь связисты и специалисты по радиоэлектронной борьбе. В принципе, я мог бы потянуть все эти специальности, но это не входило в мои планы: сидеть под охраной, жёстко привязанным к железу – это не мой случай. Никакой возможности манёвра, что, соответственно, сильно скажется на возможностях в поиске объекта. А у меня на кону – время, значит, нужна мобильность, и самым лучшим вариантом было бы попасть в глубинную разведку.

В углу кабинета, где меня расспрашивали, тихо сидел мужчина средних лет и, что-то набирая на персональном компьютере – или делал вид, что набирает – внимательно слушал наш разговор. «Вот это и есть главный экзаменатор и, вероятнее всего – представитель контрразведки…» – подумал я.

В итоге пятиминутного разговора мне предложили должность стрелка в отряде ополчения полевого командира Вятко Смурного, у которого по вполне приличным результатам осенне-зимней кампании ощущался недокомплект личного состава в связи с расширением, а седоусый дядька был его представителем и набирал пополнение.

Тут выяснилась интересная подробность: оказывается, в Новомауринскую Освободительную Армию – которая с недавних времён стала формироваться в основном по мобилизации – откомандировывали только технических специалистов, а остальных добровольцев направляли в ополчение, отряды которого существовали наряду с армией. Видимо, у многих новомауринцев армия ассоциировалась с какой-то официальностью, что ли, с какой-то казёнщиной, и поэтому руководство Новомаурины не стало вливать ополчение в армию, только переподчинив руководство таких отрядов армейскому начальству.

По взгляду вербовщика я понял: всё, что я ему рассказал, его удовлетворило, и, несмотря на некоторые недоговорённости в моём рассказе, он почувствовал во мне военного с хорошим опытом, а вот контрик задёргался и сделал на меня стойку – тоже что-то унюхал.

В итоге, получив небольшую стопку анкет, я пошёл в коридор их заполнять и ждать решения.

Анкета была так себе, ничего серьёзного – уж про глубокие психологические методики тестирования тут явно пока ничего не знают.

Заполнив бумаги, я вернулся в кабинет.

Вербовщик просмотрел мои каракули, несколько раз хмыкнул, видимо, прочитав места, где была явная ложь, и только спросил:

– Какой позывной себе возьмёшь?

Я на мгновение задумался…

Брать что-то громкое и вызывающее как-то не хотелось – не мой стиль, но вот на своих соотечественников всё равно выходить надо, поэтому, приняв решение, ответил:

– Рысь.