Особый отдел и око дьявола - Николай Чадович

Когда обмен взаимными приветствиями завершился, он сказал совершенно обычным голосом, лишённым какой-либо напускной скорби:

– Вот, собираюсь проводить в последний путь нашего старосту. В здешнем климате, сами понимаете, это занятие небезопасное. Можно не только ангину, но и воспаление лёгких подхватить. Каково на таком морозе петь псалмы да читать молитвы! Хорошо ещё, что плакальщицы выручают.

– Хочу, батюшка, поблагодарить вас за вчерашнее, – прочувствованным голосом произнёс Цимбаларь. – Ведь вы, прямо скажем, спасли мне жизнь.

– Я служу богу, который есть не только любовь, но и истина, – ответил отец Никита. – Спасая вас, я тем самым выполнял свой долг. И моё служение было замечено. Не прошло и часа, как вы сами спасли от страшной смерти невинное дитя. Это знак свыше.

– Служа закону, я тоже выполнял свой долг, – сказал Цимбаларь. – Так уж случилось, что помыслы божьи и дела земные вчера совпали.

– Но божьему слуге добрые поступки даются значительно проще, – отец Никита еле заметно улыбнулся. – Они не порождают никаких задних мыслей. А слуга закона должен сейчас испытывать двойственное чувство. С одной стороны, благодарность, в искренности которой я ничуть не сомневаюсь, а с другой – недоумение, граничащее с подозрением. Какого, спрашивается, рожна батюшка провёл вчера целый час на морозе, созерцая унылый деревенский пейзаж? Ну как, я угадал?

– Честно сказать, такая мыслишка у меня промелькнула, – признался Цимбаларь. – Но сугубо машинально.

– А я, в свою очередь, честно признаюсь вам в грехе, которым страдаю с юных лет. Этот грех, в просторечии называемый табакокурением, и выгнал меня вчера из-под сводов божьего храма на улицу. Скурив в несколько приёмов три или четыре сигареты, я невольно стал очевидцем всей этой загадочной возни, происходившей возле опорного пункта.

– Вы меня несколько разочаровали, – вздохнул Цимбаларь. – Теперь я буду обязан своим спасением не только богу, но и табачной фабрике, выпустившей эти сигареты.

– Не забывайте, что всё в мире происходит по воле Создателя. Он умеет употребить во благо самые недостойные творения человеческого ума и рук… Я, например, решился познакомиться со своей матушкой только потому, что в тот вечер был слегка под мухой. Так грех бражничества привёл к благим результатам.

Слушая отца Никиту и одним глазом наблюдая за его супругой, Цимбаларь решил про себя, что то достопамятное знакомство, скорее всего, было не божьим промыслом, а происками сатаны.

Однако вслух он сказал совсем другое:

– Собственно говоря, я хотел обратиться к вам ещё по одному вопросу. Люди, собравшиеся вчера возле опорного пункта, наблюдали очень яркое видение, в ходе которого появились некоторые настораживающие детали, упомянутые в вашем присутствии умирающим Борисом Ширяевым. Хотелось бы услышать по этому поводу мнение специалиста.

– Недавно я уже высказывал его вам, – отец Никита оставил иголку и перекрестился. – Это козни дьявола, соблазняющего людей. Предаваться созерцанию подобных видений – значит идти против воли Господа. Дабы побороть искушение, я применяю некоторые приспособления, позаимствованные из практики великих страстотерпцев прошлого.

Он прикоснулся ладонью к своей груди, вызвав тем самым негромкий металлический лязг. Видя недоумение, появившееся на лице гостя, отец Никита пояснил:

– Я ношу под одеждой род вериг, позволяющих защищаться от происков лукавого. Они обременительны сами по себе, но если их потянуть особым образом, возникает резкая боль, устраняющая любые видения.

– Хитро, – похвалил Цимбаларь. – Стоит только дёрнуть за какую-то верёвочку – и дьявольское наваждение мигом рассеется?

– Так оно и есть, – подтвердил отец Никита. – Но уж коль мы заговорили о вчерашнем случае, спешу сообщить вам: какое-то мельтешение красок и образов я, конечно, видел, однако почти сразу овладел собой.

– Но ведь курение – тоже соблазн, – заметил Цимбаларь. – Почему вы с ним не боретесь? Неужто наваждение опасней?

– Стократ! Это прямой призыв дьявола к действию. Однажды поддавшись такому соблазну, человек уже не в состоянии искупить свой грех… А курение, как и чревоугодие, грех вполне простительный. Впрочем, в самое ближайшее время я собираюсь изжить и его.

– Способ, избранный вами, кажется мне перспективным, – сказал Цимбаларь. – Дабы противостоять тлетворному воздействию видения, я бы тоже согласился носить вериги. Запасной комплект у вас не завалялся?

– Запасного комплекта, к сожалению, нет, но есть отдельные фрагменты, которые можно собрать в единое целое. Обратитесь за помощью к здешним кузнецам. Это милейшие люди… Сейчас я принесу то, что у меня осталось.

Пока отец Никита отсутствовал, Цимбаларь вежливо поинтересовался у его супруги: а не трудно ли жить с человеком, носящим на себе такой пережиток прошлого, как вериги?

Матушка, соскучившаяся по общению со свежими людьми, охотно ответила:

– Он своё железо только с год назад начал таскать. Да и то нерегулярно. На службу, на похороны…

Вручив Цимбаларю кучу тронутых ржавчиной цепей и крючьев, отец Никита проводил его до дверей, где служители столь разных ведомств сердечно распрощались.

Рабочий коллектив механической мастерской – четверо матёрых, кряжистых мужиков, одетых в замасленные и прожжённые искрами ватники, – был занят игрой в домино. Появление участкового восприняли здесь как гром среди ясного неба.

Поздоровавшись, Цимбаларь поинтересовался, кто тут отвечает за дисциплину и пожарную безопасность, а когда таковой после некоторой заминки объявился, столь же сухо осведомился о происхождении окурков, густо разбросанных по полу, и пустых бутылок, целой батареей громоздившихся в углу.

Не добившись внятного ответа, Цимбаларь перешёл к следующему номеру программы, который при желании можно было назвать художественным чтением. Только читал он не юмористические миниатюры и даже не свежие газеты, давно пропавшие из деревенского обихода, а Кодекс об административных правонарушениях, грозивший драконовскими карами и за курение в неположенном месте, и за распитие спиртных напитков в рабочее время, и за многие другие проступки, издавно присущие российскому пролетариату, с некоторых пор утратившему свой высокий статус класса гегемона.

Работяги, активно участвовавшие во вчерашних беспорядках, а потом ставшие свидетелями лихих подвигов участкового, боялись ему даже слово поперёк сказать.

Закончив предварительную психологическую обработку, Цимбаларь предъявил вериги, полученные от отца Никиты.

Тоном, не обещавшим ничего хорошего, он спросил:

– Ваша работа?

– Ага, – отвечали работяги. – Батюшка попросил.

– Металл, как я понимаю, казённый?

– Так ведь для богоугодного дела не жалко…

– Когда он сделал заказ?

– Прошлой зимой.