Мертвый след. Последний вояж «Лузитании» - Эрик Ларсон

Гонтлетт обедал с Хопкинсом и еще с одним судостроителем, уроженцем Филадельфии по имени Сэмюел Нокс. (Компания Нокса построила тот самый “Галфлайт”, американский нефтяной танкер, торпедированный неделей ранее.) Они сидели за своим всегдашним столиком, шестым от входа, с правой стороны. Все трое были в костюмах; столики белели скатертями, на каждом стояла прозрачная ваза со срезанными цветами. В окна лился солнечный свет.

Комната поплыла вправо. Со столика Гонтлетта упала ваза. “Оставив свой кофе и орехи, – вспоминал он, – я поднялся из-за стола и крикнул прислуге, чтобы закрыли иллюминаторы”27. Будучи кораблестроителем, он понимал, какую опасность представляют собой открытые иллюминаторы. Он крикнул снова, несколько раз. “Прислуга, очевидно, была занята чем-то другим, – рассказывал он, – и когда они вышли из салона, я последовал за всеми и тоже вышел”. Гонтлетт и его соседи не попытались закрыть иллюминаторы сами, и те остались открытыми. Гонтлетт подошел к вешалке, взял свою шляпу, а также шляпу Нокса. Они поднялись на три пролета на шлюпочную палубу.

Гонтлетта уверили, что крен, достигнув 15 градусов, вроде бы остановился на этой отметке. Он был уверен, что угол не увеличится, и “ни на миг не предполагал, что корабль пойдет ко дну”. Так он и сказал стоявшей рядом женщине, окруженной своими детьми. Она спросила его, что делать. “Я сказал ей, что опасности нет, – вспоминал он, – что корабль не пойдет ко дну”.

Гонтлетт предполагал, что переборки и водонепроницаемые двери остановят потоки хлынувшей внутрь воды, но тут он почувствовал: что-то изменилось. Крен вправо и вперед усилился, и в этот момент, вспоминал он, “я решил, что мне самому следует осмотреться и узнать, в чем дело”.

Он направился к поручню на дальнем конце палубы и, перегнувшись, взглянул на нос. Часть бака была под водой.

Тогда он пошел к себе в каюту и надел спасательный жилет.

Все системы корабля отказали. Штурвал больше не действовал. Перестала работать основная динамо-машина. Погас весь свет; шедшие по внутреннему коридору оказались в полной тьме. Радист в рубке на верхней палубе включил аварийное питание. Застряли два лифта для пассажиров первого класса по центру корабля28. Согласно одному рассказу, пассажиры внутри начали кричать.

Единственный лифт, на котором можно было добраться до багажного отделения, тоже остановился. Десятки людей, работавших, чтобы подготовить багаж к прибытию, либо погибли от взрыва торпеды, либо их ждала скорая смерть – вода в носовой части прибывала29. Машинист, убежавший из кочегарки № 2, Юджин Макдермотт, рассказывал: “Поток воды сбил меня с ног”30. Многие из погибших матросов были как раз те, что должны были помогать при спуске шлюпок.

Вода нашла новый путь: теперь она вливалась внутрь через открытые иллюминаторы, многие из которых с самого начала находились над самой поверхностью. Так, иллюминаторы на палубе Е обычно находились всего на 15 футов выше уровня воды. По одной оценке, на правом борту было открыто не менее 70 иллюминаторов31. Если умножить это число на 3,75, то получится, что через одни только иллюминаторы по правому борту в корабль ежеминутно вливалось 260 тонн воды.

Было около 14.20, с момента удара торпеды прошло десять минут. Следующие несколько минут, пока команда и пассажиры ждали, когда корабль пойдет медленнее и можно будет спускать шлюпки, прошли в молчании. “Воцарилась странная тишина, – вспоминал Альберт Бестик, младший третий помощник, – и негромкие, малозначительные звуки, такие как хныканье ребенка, крик чайки или стук двери, приобрели угрожающий смысл”32.

Телеграммы прибывали в Адмиралтейство в Лондоне и в Штаб флота в Куинстауне быстрой, нестройной чередой из разных мест.

14.15 Станция “Валентия” Штабу в Куинстауне:

“«Лузитания» терпит бедствие у Кинсейла. Не подтверждено”33.

14.20 Гэлли-Хед Адмиралтейству:

“«Лузитания» в 10 милях зюйд-ост тонет носом вниз вероятно атакована субмариной”34.

14.25 Куинстаун Адмиралтейству:

“«Лузитания» торпедирована, по сообщениям, тонет в 10 милях к югу от Кинсейла. Все буксиры и малые суда в наличии посланы на помощь. Абердин, Пемброк, Банкрана, Девонпорт, Ливерпуль предупреждены”35.

Первые попытки спустить шлюпки в полной степени продемонстрировали грозившую пассажирам опасность и развеяли иллюзорное спокойствие, вызванное таким количеством шлюпок на “Лузитании”. Крен был столь силен, что шлюпки по правому борту висели довольно далеко от корпуса, между ними и палубой образовался зазор шириной от 5 до 8 футов, на высоте 60 футов над водой. Команда попыталась перебросить через него шезлонги, но большинство пассажиров предпочли прыгать. Маленьких детей родители передавали из рук в руки. Один мальчик прыгнул с разбегу и приземлился в шлюпку прямо на ноги.

Между тем шлюпки с противоположной стороны, по левому борту, нависали над палубой. Использовать их было практически невозможно. Нужны были огромные усилия, чтобы перевести их в нужное для спуска положение. Капитан Тернер дал приказ освободить их, однако по мере того как положение корабля ухудшалось, пассажиры и команда все равно пытались спустить их на воду.

Огден Хэммонд, застройщик из штата Нью-Джерси, тот самый, которого уверяли, что плыть на корабле безопаснее, чем ехать в нью-йоркском трамвае, и его жена Мэри шли вдоль левого борта, пока не оказались в шлюпке № 20, которую группа матросов и пассажиров-мужчин каким-то образом сдвинули, так что она оказалась снаружи поручня36. В нее карабкались женщины и дети.

Мэри и Огден были без спасательных жилетов. Он хотел было пойти вниз, к себе в каюту, и принести их, но Мэри умоляла не покидать ее. Они поискали жилеты на палубе, но ничего не нашли.

Огден, подойдя к шлюпке, отказался садиться: по морской традиции, вперед следует пропускать женщин и детей. Мэри сказала, что без него она не пойдет, и они остались стоять в стороне, наблюдая за происходящим. Наконец Огден согласился сесть в шлюпку, и они с Мэри заняли места рядом с носом. Шлюпка была заполнена лишь наполовину – в ней сидело человек тридцать пять, – когда ее попытались спустить на воду.

Люди у носа и кормы работали канатами – фалами, – проходившими через блоки и шкивы с обоих концов шлюпки. Моряк на носу не справился со своим канатом. Огден попытался схватить его, но канат разматывался так быстро, что ободрал ему руки. Нос опрокинулся; канат на корме выдержал. Все сидевшие в шлюпке вывалились в море с высоты 60 футов.

Огден вынырнул; его жена – нет. Он потянулся за плавающим неподалеку веслом.

Попытка спустить шлюпку № 18, следующую по левому борту, тоже застопорилась. В этой шлюпке было сорок женщин и детей, ее удерживал на месте предохранительный штырь37. Старший матрос отказался спускать ее, следуя приказу Тернера, и держал наготове топор, чтобы перерубить штырь, если будет дана команда. Несколько десятков пассажиров стояли между шлюпкой и внешней стенкой курительного салона первого класса.