Корона тьмы. Сумеречные боги - Лаура Кнайдль

– Ли Форэш?

Все трое разом подняли головы от тарелок.

К столу подошел мужчина – молодой мужчина, почти еще мальчик. Густые черные волосы обрамляли узкое лицо, еще не совсем утратившее детские черты. Руки парня беспокойно теребили край рубашки.

Ли приподнял брови:

– Да?

Парень оглядел Хранителей и Кирана, на секунду дольше, чем это было необходимо, задержав взгляд на его шрамах. Принца это не беспокоило, однако ему предстояло еще привыкнуть к страху быть узнанным, который вызывал в нем каждый задержавшийся взгляд.

– Могу я сесть? – неуверенно спросил юноша.

– Это зависит от того, кто ты.

– Меня зовут Гейбл. Я правнук Джакоди.

Удивленно вскинув брови, Ли ногой отодвинул в сторону свободный стул:

– Говори!

Юноша прочистил горло:

– Моя мать только что сказала, что вы спрашивали о нем.

Ли кивнул.

Мальчик беспокойно огляделся, а потом навис над столом так, что ткань его широкой рубашки почти легла на тарелку Ли.

– Ты один из них, ведь так? – спросил он так тихо, что никто, кроме них, не мог этого слышать.

– Больше нет, – сказал Ли. Не оставалось никаких сомнений, что Гейбл говорил о Темных. – Теперь я Хранитель, но мне нужно срочно поговорить с одним из них. Я надеялся, что Джакоди сможет мне помочь. Ты тоже один из них?

Гейбл покачал головой.

– И что тебе нужно от нас, если ты – не Темный? – спросила Зейлан.

– Много лет назад мой прадед раскрыл мне свою тайну. Матери об этом ничего не известно, но я могу помочь вам найти остальных.

Ли склонил голову:

– И как же?

– Перед смертью прадед подарил мне вот это. – Гейбл полез в карман своих залатанных брюк, которые, в отличие от рубашки, уже давно перерос, и вытащил черную монету, каких Киран никогда прежде не видел. Зато Ли издал удивленный звук.

– Ты знаешь, что это такое? – спросила Зейлан.

– Естественно. – Ли взял из рук Гейбла монету. Матовую и тусклую, словно мех эльвы. – Такую монету носит с собой каждый Темный. Они – своего рода отличительная черта и могут быть переданы семье или друзьям. Для других Темных они служат доказательством того, что ты заслуживаешь доверия.

Гейбл кивнул:

– Прадед сказал, что если у меня будут проблемы, то я вместе с этой монетой должен отправиться в Эвадир. Сказал, что там есть магазин под названием «Нарядный коршун». Там мне нужно спросить Хилариуса Витце. И тот поможет.

Киран взглянул на Ли, но и тому это имя, казалось, ни о чем не говорило.

– Ты уверен, что хочешь оставить нам эту монету? – спросил Хранитель.

Гейбл кивнул.

– Мне она не нужна. Я этим людям все равно не доверяю.

– Это очень мудро с твоей стороны, – усмехнулся Ли. – Можем ли мы вознаградить тебя за эту монету?

– Можете, но не должны.

Сунув руку в кошелек на поясе своих брюк, Ли вынул три золотые монеты и протянул их Гейблу. При виде золота тот выпучил глаза, потому что в этих сельских районах нередко требовалось полтора года, чтобы заработать всего один дукат. У Хранителей же этого добра было предостаточно.

– Благодарю вас, мой господин! – Быстро сунув деньги в карман, юноша встал со стула. Он уже собирался уходить, когда вдруг остановился. – Пожалуйста, не говорите Хилариусу, что это я рассказал вам о нем.

– Не скажем. Обещаю, – заверил Ли.

Гейбл поспешил прочь.

Ли повертел в пальцах черную монету.

– Можно взглянуть? – спросила Зейлан, забирая у него бесценную монету. Ничто в ней не казалось необычным, но, должно быть, ее изготовили из какого-то особого материала, который затруднял ее подделку.

– Значит, мы не едем в Амарун, – сказал Киран. Это был не вопрос, а констатация факта, отчего в груди принца разлилось томление разочарования. Но так, наверное, даже лучше. У Кирана не будет времени заглянуть в лицо своему прошлому.

– Нет, – ответил Ли, забирая у Зейлан монету. Он подбросил ее в воздух, поймал, а затем спрятал в карман своего плаща. – Похоже, наша следующая остановка – Ледяной город.

– Вайдар —

Вряд ли в мире, помимо Вайдара, существовало другое такое место, которое вызывало бы во Фрейе настолько двойственные чувства. Город, который из-за гор, торчащих из земли, словно рога, в народе называли Двурогом, вызывал в груди принцессы целый переполох чувств. За последние несколько месяцев она успела пережить здесь лучшие и худшие часы своей жизни. Когда Фрейя думала о Ларкине, его поцелуях и прикосновениях, ощущении его тела на своем и внутри него, в ее сердце разливалось тепло. Но одной лишь мысли об отце и гвардейцах, которые повалили ее на землю, чтобы лишить языка и голоса, было достаточно, чтобы принцессу окатило волной холода.

Интересно, что Роланд и его люди сделали с этим отрезанным кусочком ее плоти?

Не оставили же они его в библиотеке. Так что они сделали с ее языком? Сожгли? Бросили в реку? Скормили собакам, чтобы никто никогда его не нашел? Подумав об этом, Фрейя вздрогнула и плотнее закуталась в плащ, хотя в Вайдаре было не холодно. Помимо того, что в городе располагались древнейший храм страны и замок, здесь били горячие источники. Люди со всей Тобрии приезжали в Двурог, чтобы в катакомбах отдать дань уважения своим умершим королям, а затем искупаться в источниках, которые обогревали город снизу. Снег здесь можно было увидеть лишь вдалеке – там, где возвышались вершины Горы Сокровищ.

Сглотнув подступивший к горлу ком, Фрейя направила свои мысли на то, что, принцесса надеялась, ей удастся спасти, – свою страну и народ. У нее до сих пор не укладывалось в голове, как так вышло, что король Андроис и Олдрен стали одновременно планировать войну. И хотя в Тобрии никаких признаков махинаций Олдрена еще не наблюдалось, признаки близкой войны со стороны отца Фрейи уже были очевидны. Едва заметные предвестники, которые медленно, но неуклонно вкрадывались в повседневную жизнь населения. Объявления на досках, заманивающие молодых мужчин золотом и призывающие их поступать в Академии. Заказы для оружейников и дополнительные гвардейцы на каждом углу. Чтобы их избегать, требовалась изрядная доля ловкости, и тут чрезвычайно полезным оказался Вэйлин. Каким-то шестым чувством полукровка обнаруживал королевских гвардейцев, направляя группу по улочкам спящего города к подножию большего по размеру рога, на вершине которого находился храм.

– А ты уверена, что не хочешь подождать нас здесь? – спросил Ларкин.

Фрейя кивнула. Она понимала, что для Ларкина и Вэйлина она была словно палка в колесах. Потому что была человеком. Слабым, медлительным и хрупким, с болями в ногах, которые уставали слишком быстро. Именно поэтому большую часть пусти девушка проехала верхом на лошади. Но какими бы ужасными ни были воспоминания о библиотеке и какой бы беспомощной Фрейя ни казалась самой себе, ей не хотелось упускать возможность узнать больше о себе и своей магии. Ларкин, похоже, тоже это понял, потому что кивнул, привязывая лошадь к дереву. Животное предстояло оставить здесь, если они хотели подняться на гору как можно более незамеченными.