Подарок девушки по вызову - Михаил Серегин

Подполковник Стеклов ждал Владимира в своем большом, ярко освещенном кабинете. Он был хмур и сосредоточен и при появлении Влада только показал ему на стул справа от большого длинного стола для совещаний.

— Какие новости? — быстро спросил он. — Тебе пригодилось удостоверение?

— Еще как, — сказал Свиридов и полез под свитер. Оттуда он извлек мятую картонную папку и выложил ее перед Стендовым.

— Что это?

— То, ради чего я совершил этот, откровенно говоря, утомительный и хлопотный вояж, — серьезно проговорил Владимир, — документы убийцы и документы жертвы. Они так схожи, что их легко перепутать.

Подполковник Стеклов долго смотрел на Влада, а потом протянул руку и взял папку, и все так же — молча, с каменным лицом и угрюмой сосредоточенностью в светлых глазах — начал просматривать роковые бумаги.

Истории болезни Михаила и Елизаветы Блажновых.

* * *

— Ну что, Илюша.., ты что-нибудь понимаешь?

Фокин поднялся на кровати и сел, тут же со стоном схватившись за голову.

Голова была кем-то заботливо перевязана, но это отнюдь не облегчало страданий Афанасия.

— Что это было.., мать твою?

Илья медленно прошел вдоль плохо отштукатуренной стены и, едва не свалив обогреватель «Dragon de longhi», ткнулся носом в массивную железную дверь.

— Что это было, сложно сказать.., но то, что мы в чудовищном говне, это абсолютно точно.

— Ты что, ничего не помнишь?

— А ты?

— Я.., мне, кажется, врезали по черепу. Так что… в-в-в.., уфм-м! не помню.

— Вот и я не помню, — грустно протянул Илья и посмотрел на сгиб своей правой руки.

Там виднелось несколько точек инъекций, а вокруг одной из них синело болезненное темное пятно кровоподтека — то, что наркоманы, промазавшие мимо вены, называют «фуфло».

— Только, мне кажется, мы тут уже дня три, — протянул Илья.

— Почему ты так решил?

Илья только анемично пожал плечами, и в этот момент в двери что-то заскрежетало, и она распахнулась. В проеме появилась массивная фигура мужчины с большой связкой ключей в правой руке, и он проговорил:

— Так.., ты — на выход.

Фокин закряхтел и попытался было подняться, но был остановлен коротким ленивым окриком:

— Да не ты, громила! Парень.

Свиридов-младший посмотрел на вошедшего блеклым взглядом и спросил:

— Нас убьют?

— Хотели бы — давно бы шлепнули, — все тем же ленивым голосом ответил тот. — Так что не парься, дурик.., пойдем за мной.

Он крепко сжал запястье Ильи пальцами и вывел его на улицу. Свиридов-младший обернулся и увидел, что они с Фокиным обитают в большом каменном гараже, оборудованном под комнату. Конечно, нормальный человек без труда определит, что он находится в гараже, а не в квартире, но после того, как Илья увидел на своей руке следы уколов, он мог перестать считать себя этим самым нормальным человеком.

…Это был узкий дворик, буквально пятачок промерзлой земли, зажатый между старинными трехэтажными домами. Наружу вела только узкая же арка, а Илья и его конвоир направились в высокий, образца начала века подъезд.

— Сколько сейчас времени? — неожиданно для себя самого спросил Илья. И точно так же — неожиданно — получил лаконичный ответ:

— Около десяти.

— А число?

Конвоир усмехнулся и, поставив Илью перед высоченной деревянной дверью, позвонил три раза.

Илья покачнулся и наверняка упал бы, но в этот момент в приотворившуюся дверь просунулась толстая, но несомненно женская рука и буквально втащила Илью в темную и теплую прихожую.

— Я не понимаю… — пробормотал он, безвольно болтаясь, как тряпичная кукла, — куда вы меня этак тащите.., я не успеваю.

Чужая хватка на его руке не ослабла… Илья прищурил глаза, а потом и вовсе зажмурился, ослепленный, потому что перед его проясняющимся взором вспыхнуло сияние, и теперь оно было не плодом наркотического воздействия, а самым что ни на есть реальным, потому что исходило от огромной шикарной люстры с пятью или семью рожками.

— Притушите свет, — прозвучал смутно знакомый голос, — ему слепит глаза.

Сиянье померкло, и Илья, судорожно натирая кулаками прикрытые веки, опустился на пол, потому что ватные ноги внезапно отказались служить ему.

Он узнал голос говорившей.

Он открыл глаза и увидел перед собой круглое лицо и золотые очки личного врача семьи Ковалевых — ту самую Марину Викторовну, что выполняла роль патологоанатома после трагической гибели Ирины в доме Владимира Ивановича.

— Вы?! — протянул он. — Вы… Марина Викторовна?! Так это вы похитили меня и Афанасия? И еще был.., еще был Серега Климов…

— Почему же был? — раздался насмешливый голос. — Почему же был, Илюха? Он и теперь, как говорится, живее всех живых. Вот он.

Илья увидел Климова:

— Но.., но как же так? Ты что, тоже.., против меня?

— Да не против тебя, — отозвался Климов. — Ты, Илюха, тут вовсе ни при чем. Не при делах, как говорится. И ты нужен нам лишь постольку, поскольку ты брат своего брата. Владимира Свиридова, о котором мне рассказывали чудеса, приличествующие разве что полубогам.

— Ты что, Миша.., взялся пересказывать ему по второму кругу? Ты же недавно его немного просветил по поводу последних событий, так?

— Да это моя мымра вмазала ему какой-то отравы, блокирующей память, — отмахнулся Климов, — говорит, что так будет лучше, если что. По-моему, она опасается терминаторских выходок Илюхиного брата и потому подстраховывается. Так что не грузи меня, мама.

— Миша?! Мама? — ошеломленно пробормотал Илья, выхватив тем не менее два ключевых слова во всем этом диалоге. — Но я не понимаю…

И тут словно полыхнуло перед глазами: он вспомнил Фокина и Климова на третьем дне свадьбы, когда Афанасий посетил ближайший секс-шоп и купил там кучу непотребств, чтобы торжественно преподнести свидетельнице Ирины с предложением немедленно апробировать их… Климов тогда со смехом толкнул Афанасия, и тот загремел на пол, а вибраторы и фаллоимитаторы — под хохот всех более-менее трезвых присутствующих — раскатились по полу.

Илья вспомнил, что в ночь похищения его и Фокина из «Ариэля» Климов был рядом, ему стало плохо, они вышли на улицу.., а потом, потом все обрывается и тонет в болезненной мутной дымке.

И только одно память упорно не желала отпускать — вопреки всем психотропным блокираторам, которыми, по словам Климова, пичкали здесь Илью.

А именно — тот хриплый натужливый шепот в последнюю до полной отключки секунду, неверно прошелестевший над Ильей там, у «Ариэля»: