Тайны наследников Северного графства - Алёна Дмитриевна Реброва

– Ножом ты купишь мое доверие, но не дружбу, – парень отвернулся с видом брезгливого кота. В поместье этот плут в полной безопасности, я не смогу заставить его говорить силой, и он это понимает, потому пытается вытянуть из меня побольше.

– Денег не дам, – предупреждающе хмурюсь, пытаясь поставить на место хитрого мальчишку. – Они у тебя скорее всего будут, и в таком количестве, что с ума сойдешь. Только ответь мне на некоторые вопросы. Честно, разумеется. Это все, что от тебя требуется.

– Слова – не золото, в карман не положишь. Мне бы чего посущественнее… – продолжил гнуть свое Симон, взъерошив пальцами рыжеватые кудри и посмотрев в сторону. Глаза у него были обычные, серо-зеленые, но сейчас мне почему-то казалось, что они темно-желтые, как у лиса.

Да, парень далеко пойдет, безусловно… но только не со мной.

– Я расскажу Томе, что ты бегаешь в кладовку и воруешь еду для кошек, – невзначай замечаю.

– Ладно, друг, мы так давно не виделись, давай поговорим! – тут же ласково улыбнулся Симон.

– Отвечай мне на вопросы честно, от этого зависит твоя судьба, понял? – после того, как мальчишка кивнул, я продолжил: – Кто твои родители? Откуда ты вообще взялся в поместье?

– Мои родители были обычными крестьянами. Как-то мы поехали в город, мне тогда было семь, там на нас ночью напали воры, родителей убили, украли все деньги и увели телегу с лошадью, я же успел убежать. Я шатался несколько дней по улице, а потом меня подобрала Тома. Мы встретились на рынке, когда она покупала что-то. Я хотел стащить ее кошелек, но не вышло… Она меня, бродягу, пожалела и пристроила в поместье. Мне не платят, но зато кормят, одевают, и мне есть, где спать холодными ночами. Здесь все милые и добрые, приятное место.

– Твои родители – крестьяне, ты уверен?

– Да.

– Ничем от прочих они не отличались?

– Ну…отец пил столько, сколько не каждый человек сможет выпить, а мать изводила сестер так, как ни одна химера не смогла бы, хотя они уже взрослые замужние бабы были, – хмыкнул Симон. – Обычные люди мои родители… Хотя я, наверное, даже рад, что они умерли.

– А бабки или деды? С ними было что-нибудь не так?

– Тихие старики, ненавидящие все, что движется и не движется.

– А ты сам?

– Что я?

– Ты сам ничем от прочих не отличаешься?

– Да чем я могу от остальных отличаться? Я тоже обычный, – пожал плечами Симон. Он очень предусмотрительно не интересовался, зачем мне понадобилось все это знать.

– Недавно графиня Вереника отправляла послание некому барону Геншевару. Доставить это письмо поручили тебе.

– Да, было такое, – кивнул мальчишка, нахмурившись, и уставился в темнеющее небо. Эта тема ему явно не понравилась. – Я отвез письмо барону и передал, как и просила Вереника. Я не мог ослушаться графиню, да и смысла не было… ты ведь хочешь узнать, дошло ли письмо? – посмотрел на меня. – Так знай: оно дошло и его прочли у меня на глазах.

– Ты знал, что в письме?

– Знал. Я же не дурак, – он тяжело вздохнул и отвернулся от меня.

– И все равно отвез? – смотрю на него с укоризной.

– А что мне оставалось делать? – раздраженно спросил у меня Симон.

– Слушай, ты умный парень и прекрасно понимаешь, чем кончится эта помолвка. Почему не убежал до сих пор?

– А толку? Бросить все? Оставить? Да и куда мне бежать? Узнают, все равно найдут. Я уже смирился со всем, – мальчишка смело посмотрел мне в глаза. – Если меня прогонят, уйду навсегда, если пожелают утопить, я сам завяжу себе на шее веревку с камнем. Но я никогда не раскаюсь, так и передай тем, кому ты все это выложишь! Если бы не предрассудки… если я нищий, это не значит, что я животное, не способное на человеческие чувства!

– Тише-тише, я никому ничего не расскажу без особой надобности! – успокаиваю разбушевавшегося парня. – Ты говоришь о наказании, значит, ты не замечаешь выгоды своего «преступления»?

– Выгоды? Я совершил ужасный поступок, он плох во всем.

– Молодец, – улыбаюсь. – Мне нравится твой ответ.

– Ты странно себя ведешь, Донан, – нахмурился Симон. – В чем дело? Или это не для моих ушей?

– Дело в том, что я хочу убраться из этого поместья побыстрее, но вот старуха совесть не позволяет мне все так оставить. Она хочет быть чистенькой, как невинная девочка, к тому моменту, как тетушка Меви протянет ноги.

После этих слов я ушел, оставив Симона гадать, что же я имел ввиду.

Итак, пока все ровно. Пока. Если повезет, мне останется только открыть маленькую тайну перед Сеймурами и ничего больше. Конечно, есть еще один вопрос, очень важный и, возможно, самый главный, но для его решения мне нужна Бэйр, сам я ничего проверить не могу… Хотя я уверен, что все мои предположения верны. Интересно, что станется с Вереникой, когда я все устрою? Ох, я прямо-таки вижу ее надменную морду в тот момент!…

После этого разговора с мальчишкой я вернулся в нашу с Бэйр комнату. Вскоре туда подтянулась и сама ведьма вместе с инквизитором. Оба они выглядели уже лучше, особенно Арланд.

Я в последний раз попробовал уговорить его принять наследство, но он уперся. Вбил себе в голову, что монахи в Церкви спят и видят, как находят демона в самом глухом уголке самой глухой страны! Видят боги, я хотел как лучше, ведь этот парень вернул меня с того света. Но он оказался, и это было его дело. В душе я знал, что Арланд, эдакий вечный страдалец, никогда в жизни не сможет принять нормальную жизнь, где бы ни оказался. Ему все на блюдечке поднесут, но нет, он же слишком особенный, чтобы быть просто счастливым… встречал я таких. Адольф, к примеру. Ничего хорошего с ними не происходит.

Отпустив ведьму копаться в саду, я уснул. Возвращения Бэйр я так и не застал, только смутно расслышал сквозь сон, как закрылась дверь.

Проснулся я как обычно, через час после рассвета, но почему-то все равно безумно хотел спать. Скорее всего это желание завалиться на кровать и провести так весь день возникло от того, что предстоящие сутки обещали быть очень тяжелыми. Ведь именно сегодня решается судьба поместья и его наследников, и я, к сожалению, играю в этом дельце не последнюю роль. Делать нечего, вставать надо.

В умывальной я где-то час оттирал всю грязь, которую собрал в подземелье, приводил себя в подобающее состояние. Но этого определенно было мало для