Тёмных дел мастера. Книга вторая - Алексей Берсерк

– Я тебе не раб! – спокойно, но с угнетённой маской боли на лице заявил ему отозвавшийся парень, стараясь вновь собрать потерянные им осколки реальности в кучу. Однако лысый колдун был неумолим.

– Кру-па!.. – гневно процедил он сквозь зубы, заиграв по спине фиолетовыми огоньками магического огня, и Альфреду, почувствовавшему его волю без лишних слов, пришлось подчиниться. Он вяло пополз через всё пространство телеги в угол, отшвыривая на пути надоевшие коробки, пока снова не оказался в своём углу. И уже через какое-то время его руки занялись хорошо знакомой рутинной работой, к которой парень, росший на ферме, привык ещё с самого детства.

– Ты думаешь, мир научится поспевать за тобой только потому что тебе так хочется? – поддразнивал его между тем Джаргул своими обычными комментариями, сосредоточенно поглядывая на крючковатую ладонь, которая была свободна от удерживания поводьев. – Ты думаешь, что сила отвечает только, когда она тебе нужна? А в остальное время, значит, можно вести себя по-другому или вообще зависнуть в воздухе?! Так послушай меня – человек всего лишь мешок с костями. И он непременно сдохнет, если не будет стараться как следует. Во всём. Веришь, нет – но раньше это хорошо понимали. И лишь в последнее время ваши шутовские фокусы довели современный мир до такого беспамятства, что почти каждому человеку кажется нормальным, что вокруг него царит безмятежность и можно расслабляться до самой жопы. А какое-то эфемерное королевское правительство и их подобострастный король за тобой с неба присмотрят.

– Ты судишь по себе…– попытался было огрызнуться на него Альфред, но Джаргул продолжил.

– Попроси их рассказать: чего хорошего в их правлении, и они выдадут тебе целую тысячу специально подготовленных, вкрадчивых причин социального благополучия – только бы убедить тебя в том, что именно этот период истории самый благополучный и развитый по сравнению с другими. Но заставь их перечислить что-нибудь плохое, и их сконфузившиеся мнения разойдутся как в море корабли. Потому что не может быть общего зла на всех, даже если бы вокруг всё и вправду было так замечательно и радостно, как они говорят. И если оно общее, то оно заключается совсем в другом.

– Ты снова хочешь разжечь гражданскую войну? Такую же, которая была двадцать лет назад, когда король воевал со своим братом? – угнетённо поинтересовался парень, не особо надеясь получить ответ. Но этот его вопрос вызвал в глазах чёрного колдуна немалый интерес.

– А что ты знаешь о войнах, соплячина? – без особой злости запрокинул он голову назад, изогнув шею, и тут же сам ответил. – Ничего, кроме чужих мнений.

Испокон веков войны отделяли мужчин от трупов, делая их сильнее с каждой пережитой атакой. Но немного игр с магией – и вот уже все мы притворяемся, что живём под стеклянным куполом в красивом мирочке, где не может быть серьёзных разногласий. А фокусы с магией диктуют нам даже наши мысли, не то что образ действий. Но что будет, когда из-за какого-нибудь придурка этот купол основательно треснет, а? И что будет тогда с этим неокрепшим населением, привыкшим получать всё на тарелочке и гадить этим всем во всех концах страны? Ответ ты, ваше историческое знатейшество, и сам, наверное, знаешь – массовое вымирание слабых. То же массовое вымирание, которого чуть не добился брат короля в своих маниакальных попытках создать самый убийственный магический «пшик» из всех возможных. Дилетанты чертовы…

– А как же Хаас Дин? – проронил запутавшийся в его определениях Альфред.

– *Тхе-х*, – выдохнул с пустячной интонацией Джаргул. – Ну, бывал я там. «Пунь-пунь» и мимо. А потом ещё полдня перезаряжают зачарованные минные печати и писаются кипятком, если попадут хоть в какую-нибудь мало-мальски весёлую заварушку. А, да что там – в это поганое время и настоящих заварушек-то больше не осталось…

– Да как можно так!.. – с неподдельной горечью и чувством праведного возмущения попытался было насесть на него Альфред.

Но упрямый колдун первым перебил его:

– Не хочешь сталкиваться с неожиданностями – заставляй своё пламя гореть всегда. И не важно, что ты положишь в растопку. Главное – чувствовать жизнь!

Если ты навостришься чувствовать жизнь внутри и снаружи себя, то никакая её часть не пробежит мимо тебя незамеченной. Ты не будешь прожигать её, не будешь разменивать ради чужих целей, и для каждой пролетающей мимо мухи у тебя найдётся свой шлепок. Ты будешь спать и не спать одновременно, чётко контролируя оба мира вокруг себя, будешь выжимать из своего тела максимум, если понадобится. И будешь сам отмерять, сколько тебе ещё захочется прожить на этом свете, тупая твоя башка!

Прикрикнув на своего собеседника в очередной раз, Джаргул быстро умолк, но последние его слова так и остались звенеть в ушах Альфреда лёгкой рябью, напоминая ему о чём-то неуловимом и в то же время знакомом с детства. Он всегда находил в себе силы чувствовать природу как часть естественного цикла жизни, но почему-то никогда не видел этого в других людях. И до определённого возраста такое безразличие к окружающему миру с их стороны вызывало в молодом парне лёгкую растерянность. Через какое-то время он даже смог свыкнуться с тем, что большая часть людей навсегда останется привязана к своим городам, шумным улочкам или высоким каменным стенам. А живой громадный мир за их пределами так и останется для всех лишь безразличным и грязным местом, в который ни один уважающий себя городской житель и носу по своей воле не сунет. Разве что в поисках новых ресурсов. Однако теперь ситуация изменилась.

Впервые с момента его похищения из разрушенной школы в глазах молодого колдуна заиграла ясность относительно того, какие качества характера определяют достойного человека. И пересыпав обратно остатки зерна, он решил изо всех сил сосредоточиться для начала на принадлежавших хотя бы ему отдельных качествах, таких как спелость и чистота. Закрыв глаза, Альфред вытянул вперёд правую руку, и тепло в его пальцах превратилось в сотни маленьких огоньков, а промежутки между ними заполнились сухостью и жжением. Соприкасаясь с зёрнами посредством одной лишь магической энергии, объединяющей всё живое, молодой колдун очень долго пытался определить, куда же ведёт его эта искра жизни. И когда наконец открыл глаза, то с удивлением обнаружил, что жар семян буквально отпечатался в его ладони, превратившись в пёструю мозаику из однородных включений.

– Ну, ты, это-о… хватит фокусничать там…– попытался было пробурчать ему со своих козел Джаргул. Однако тут же почувствовал позади себя стойкий маленький огонёк пульсирующей воли и решил не вмешиваться, нисколько не ожидая от парня такой точной реакции на свои прежние слова. В то время как Альфред нарочито спокойно бросил вперёд истертый от времени мешок, после чего отвлечённо облокотился о борт телеги, разместившись поудобнее на коленях и запрокинул голову к небу.

Сквозь его глаза проплывал бесконечный поток мириадов возможностей и оттенков, каждый из которых грозился навсегда увлечь талантливого парня за собой, как только тот решится обуздать в себе его силу. Но молодой колдун больше не хотел отдаваться на волю случая. Отныне всем его существом владело стойкое желание познавать этот мир, раз за разом проникая в самые глубокие его тайны. И больше никогда не становиться заложником пустых чёрточек и чисел, единственным смыслом которых оставалась бесконечная расправа над теми, чьё сознание не желало подчиняться чужим законам. Независимо от того, несли ли они благо или страдания.