История руссов. Варяги и русская государственность - Сергей Лесной

Мы подчеркиваем, что признаем классовую борьбу, но пример, взятый Жебелевым, никуда не годится, классовая борьба высосана здесь из пальца.

Если С. А. Жебелев поддался каким-то чувствам и перешел границы возможного в научных допущениях, то как это проглядели остальные советские историки? Если они рекомендуют фальсификацию истории, то где же их научная объективность? Если Жебелев ошибся, — зачем его ошибку обращать в пример, достойный подражания?

Обратимся к фактам. На Боспоре, т. е. в районе Керченского пролива, триста с лишним лет (с 438–437 гг. до н. э.) правила династия Спартокидов. Последний царь Перисад вынужден был передать свою власть более могущественному царю, именно понтийскому царю Мифрадату[107]Евпатору, ибо он не в силах был сопротивляться окрестным «скифам», требовавшим ежегодно таких откупных денег, каких у Перисада не было. В этих условиях Перисад решил отдаться под власть сильнейшего и тем защитить себя от вымогательств скифов.

В переговорах Перисада с Мифрадатом главную роль сыграл воевода последнего Диофант. Диофант по поручению Мифрадата удачно воевал со скифами, нападавшими на Херсонес. Так как Диофанту удалось отогнать скифов, то благодарные херсонесцы воздвигли ему плиту, из надписи на которой мы узнаем не только то, что он совершил в отношении херсонесцев, но и в отношении Боспорского царства.

Текст, касающийся последнего, гласит:

«Когда скифы, с Савмаком во главе, произвели государственный переворот и убили боспорского царя Перисада, выкормившего Савмака, на Диофанта же составили заговор, последний, избежав опасности, сел на отправленное за ним (херсонескими) гражданами судно и, прибыв (в Херсонес), призвал на помощь граждан. (Затем), имея ревностного сотрудника в лице посылавшего его царя Мифрадата Евпатора, Диофант в начале весны (следующего года) прибыл (в Херсонес) с сухопутным и морским войском, и присоединив к нему отборных (херсонесских) воинов, (разместившихся) на трех судах, двинулся (морем) из нашего города (Херсонеса), овладел Феодосией и Пантикапеем, покарал виновников восстания, Савмака же, убийцу царя Перисада, захватив в свои руки, отправил в царство (т. е. Понт) и снова приобрел власть (над Боспором) для царя Мифрадата Евпатора».

Из этого текста прежде всего ясно видно, что главные действующие лица в этой истории были скифы и Савмак. О рабах, как мы видим, не сказано ни слова, даже слово «раб» не употреблено ни разу. Однако совершенно ясно, что если бы в событиях принимали участие и рабы, то о них херсонесцы, прекрасно обо всем осведомленные, сказали бы хоть что-то. На деле же оказывается, что херсонесцы якобы не упомянули самой главной движущей силы событий — рабов!

Жебелев задает себе следующие вопросы, опираясь только на приведенную надпись:

«1) Кто были скифы, произведшие переворот.

2) Кто был Савмак, ставший во главе его.

3) Что представлял собой переворот, какого он был характера?»

Рассмотрение того, как Жебелев решает эти вопросы, удобнее начать с Савмака. Из текста ясно, что Савмак был воспитанником Перисада. Кто он был по национальности — неизвестно. Жебелев полагает, что «скиф». Конечно, вероятность этого не исключена, но нет ни малейших доказательств этого, гораздо более шансов, что у боспорского царя приемыш был грек. Впрочем, это никакой роли не играет, как и вопрос, был ли он блондином или брюнетом. Суть дела в том, что интересы скифов и интересы Савмака совпадали.

Скифам было интересно выкачивать из Боспорского царства, как и до сих пор, деньги, Савмаку же интересно было быть царем в Боспорском царстве. Многие видят в Савмаке (и с достаточным основанием) лицо, заменявшее Перисаду сына и престолонаследника, иначе зачем иметь «выкормленца»?

Совершенно очевидно, что Савмаку вовсе не улыбалось подчинение понтийскому царю и вообще прозябание неизвестно в качестве кого. При status quo для него открывались блестящие надежды на самостоятельное царствование после смерти Перисада. Когда он увидал, что Перисад отдает власть не ему, а Мифрадату, Савмак принял участие в перевороте и, по-видимому, сам убил Перисада.

То обстоятельство, что Савмак принял участие в перевороте и убил Перисада, говорит бесспорно, что это уже был взрослый человек, а не мальчик, человек, вероятно уже вкусивший прелести правления, ибо был воспитанником царя и, естественно, до известной степени уже пользовавшийся властью.

Жебелев смотрит на все совершенно иначе:

«Это не дворцовый переворот, произведенный при помощи скифов раздосадованным на Перисада Савмаком; это и не борьба деревни с городом; это восстание скифских рабов, объединившихся вокруг доморощенного царского раба».

Таково начало 1002-й ночи С. А. Жебелева. Савмак, оказывается, доморощенный царский раб; раб потому, что в одной надписи об отпущенных рабах употреблен тот же глагол («вскармливать»), что и в данной надписи.

Никто, нигде, и тем более Жебелев, не доказал, что глагол «вскармливать» употреблялся только в отношении рабов. Самое существование такого глагола в применении только к рабам — полная нелепость.

Наконец, если Савмак — доморощенный раб, то почему все скифы, совершившие переворот, оказываются рабами? За кого нас принимает Жебелев? За людей, не способных здраво мыслить? Ведь всё дальнейшее поведение «скифов» говорит против предположения Жебелева.

Прежде всего, почему скифы-рабы якобы восстали? Ведь никакого «междуцарствия», принимаемого Жебелевым, не было. Весь аппарат государственной власти оставался целым, передавалось только главенство над ним.

Далее, спрашивается, а что же делали граждане Боспорского царства, ведь не состояло же всё население из одних только скифов-рабов? Ведь убийство Перисада восставшими рабами означало, прежде всего, расправу и с другими угнетателями, и прежде всего, со своими хозяевами, но об этом в надписи, и вообще истории, ни слова. Что же это за революция, восстание, если жертвой ее становится один царь, а всё остается по-прежнему? Что же тогда называется «дворцовым переворотом»? Ведь для рабов Савмак был таким же угнетателем, как и Перисад, ведь «хрен редьки не слаще», а Савмак, как мы увидим, сел настоящим царем.

Наконец, если рабы взбунтовались, одолели, то не естественнее ли более всего разбежаться каждому на родину с награбленным у своих бывших хозяев добром, а не образовывать новое, на этот раз рабское царство? Неужели Спартокиды, царствовавшие более 300 лет, опирались всё это время только на своих скифов-рабов, а где же граждане Боспорского царства? Прямо не верится, чтобы опытный ученый мог рассказывать публично сказки, годные разве что для «института благородных девиц». Так перевороты, господин Жебелев, не делаются.

Пойдем далее: Савмак, доморощенный раб, оказывается, не только умудрился сесть на трон целого государства, но даже выпускал свои монеты: на лицевой стороне была изображена безбородая голова вправо в лучезарном венце, на оборотной стороне — голова быка. На другой его монете была изображена безбородая голова в фас, также в лучезарном венце, а на оборотной стороне имелось изображение перуна. Иначе говоря, доморощенний раб стал настоящим царем. Ну чем не 1002-я ночь?!