История леса. Взгляд из Германии - Хансйорг Кюстер

Фитингоф писал, что в первую очередь требуется определить и изучить естественное состояние лесов. Человек должен помогать природе, если он стремится приблизить эксплуатируемые леса к естественным. Здесь прослеживаются истоки «ухода за ландшафтом»[148] – дисциплины, развитие которой начинается в 30-е годы XX века.

Для Фитингофа и его коллег было ясно, что при определении степени естественности лесов следует применять методы социологии растений[149]:

И далее:

Лес, витавший в воображении Фитингофа, должен был на долгое время стать декорацией «Тысячелетнего рейха». Однако Фитингоф сильно переоценивал социологию растений, которой предстояло определять степень естественности изучаемых лесов. Метод, введенный в первую очередь Жозиасом Браун-Бланке, швейцарским ученым, преподававшим в Монпелье, и поддержанный в Германии, в частности Рейнхольдом Тюксеном, позволяет четко классифицировать растительный покров. В этом, собственно, и состоит подлинная значимость исследований по социологии растений. Однако если на их основе хотят делать вывод о степени естественности растительности, то опираются не на точную естественно-научную аргументацию, а на предположения, гипотезы. Можно представить себе и даже нанести на карту растительность климаксной стадии, но нужно отдавать себе отчет в том, что это будет всего лишь модель, которую нельзя реализовать на практике. Главное, нет никаких оснований считать состояние, выявленное на данной территории методами социологии растений, стабильным, ведь при этом не учитывается естественная динамика экосистем. И леса не так уж долговечны, и считать наблюдаемое нами сегодня состояние растительности «конечным» тоже нельзя. Кто может это знать?

В 1930-е годы, да и позже, естественными климаксными лесами считались различные типы буковых и дубово-грабовых лесов. Однако с учетом современных данных по истории растительности нужно признать, что как многие буковые леса, так и почти все дубово-грабовые леса Центральной Европы не являются в собственном смысле слова «естественными», а возникли либо сформировались под влиянием человека – в разные периоды истории то более, то менее интенсивного.

Но вожди Третьего рейха воспринимали лес как вполне подходящую декорацию для своего «идеального государства» и широко пропагандировали компромисс между экологией и экономикой под государственным, то есть тоталитарным руководством. Их пропагандистские выступления за сохранение жизненной среды привлекли к ним симпатии и принесли очки, чего они, конечно же, и добивались. Уже в первые годы существования Третьего рейха было издано несколько законов, посвященных лесам: «Имперский закон против разорения лесов» от 18 января 1934 года, «Имперский закон об охоте» от 3 июля 1934 года, «Закон о видовом составе лесов» 1934 года (запрет использовать при посадке лесов семена, чуждые по происхождению данной территории); «Указ главы Имперской лесной службы года против рекламы в лесу» от 18 мая 1935 года; «Имперский закон об охране природы» от 26 июня 1935 года; «Постановление о введении в действие Закона от 31 октября 1935 года»; «Постановление об охране природы» («Постановление об охране дикорастущих растений и неохотничьих видов диких животных») от 18 марта 1936 года. Высшая инстанция, ведающая вопросами леса, в которую входила также Имперская служба охраны природы в Берлине, стала в 1934 году Имперской лесной службой, очень авторитетной, что видно уже по тому, что она была наделена правами имперского министерства. Возглавлял ее имперский форст- и егермейстер Герман Геринг. В последующие годы многие природные территории были объявлены охраняемыми.

«Имперский закон об охоте» был также выдержан в природоохранном стиле. Юстус Бётхер писал:

Теперь были увязаны друг с другом интересы не только лесников и защитников природы (бывших противников), но и охотников. Все они были подчинены «большим общим целям». Не говорилось, правда, о том, что отныне «тотальному государству» давалось в руки средство регулировать охоту на значительно большее число видов животных, чем прежде. Право на охоту получали теперь только «физические лица», а не охотничьи общества, то есть, к примеру, группа крестьян права на охоту уже не имела. Охоту следовало осуществлять только под руководством лица, обладавшего правом на нее, либо же это привилегированное лицо отправлялось на охоту в одиночку. Охотникам из числа национал-социалистов, прежде всего самому Герману Герингу, это сулило ничем не омраченные, разнообразные охотничьи забавы, причем совершенно легальные.