Кровью и жизнью - Елена Добрынина

Нашему взору предстала гостиная с вытершимся, но чистым ковром на полу и добротной старой мебелью. В центре комнаты расположен бы низкий столик, находящийся в нежных объятиях небольшой софы и пары кресел. У окна — письменный стол, а по бокам от него, напротив друг друга, две двери, ведущие в небольшие отдельные спальни. Что-то было трогательное и даже щемящее в оборках на покрывале и неизменных розах на шторах бережно подлатанных и тщательно вычищенных. Я аккуратно присела на кровать — та мягко спружинила, не издав ни единого звука.

— Завтрак и ужин входят в стоимость проживания. Комнаты сдаются минимум на месяц. Оплата вперед. Жильцы все — люди приличные: двое пожилых мужчин, супружеская пара и вдова с дочерью, — слышался приглушенный голос из гостиной.

— Нас все устраивает, мэм Гастингс,— Диксон был сама любезность. — Нас же все устраивает, дорогая сестра? — повернулся он ко мне.

Я неуверенно кивнула, какая-то беспокойная мысль вертелась в голове, но никак не желала обращаться в слова.

— Прекрасно. Тогда мы готовы внести оплату и сегодня же займем эти комнаты.

И время понеслось с головокружительной скоростью. Расчет в гостинице и переезд, быстрый обед в ресторации неподалеку и первый визит на курсы машинисток. Там я в компании остальных дам и девушек до вечера изводила бумагу результатами своих упражнений, стуча по клавишам, пока пальцы совсем не онемели.

В конце занятия я немного запуталась и покидала наш класс одной из последних. Из коридора слышался девичий щебет и смех. А еще мужской голос, немного похожий на.. Да нет, быть того не может. Что ему здесь делать? Я прислушалась

— .. и если бы знал раньше, что тут такой цветник, сам бы записался на ваши курсы, а не сестру сюда отправил! Кстати, интересно, где она?

А вот теперь ошибки быть не могло. Я быстро вышла из класса. В коридоре передо мной предстало крайне занимательное зрелище: среди прихорашивающихся девушек стоял Диксон, отпускал комплименты, улыбался игриво, но при этом посматривал на дверь.

— Что ты здесь делаешь? — спросила чуть громче, чем следовало.

— И я рад тебя видеть, дорогая сестра, — ответил он, слегка склонив голову набок. — Время уже позднее, темнеет, вот решил тебя проводить до дома.

— Вот бы мне такого заботливого брата, — стреляя глазками протянула симпатичная брюнетка.

— И мне, и мне, — раздалось со всех сторон.

— Боюсь , при всем желании, на стольких сестричек моих нервов не хватит, — засмеялся Диксон, и взяв меня под руку, учтиво попрощался

— Хорошего вечера, красавицы.

— Как ты меня нашел? — шепотом спросила я его, когда мы вышли. Он посмотрел на меня, как на скорбную умом.

Ах да, конечно, клятва, чтоб ее демоны в болото утащили.

— Спасибо, что встретил, — решила сказать, когда мы уже подходили к пансиону мэм Гастингс. Он только слегка кивнул в ответ.

Нам открыл помощник хозяйки, мастер Грэг, как он представился. Мы поднялись в свои комнаты, и тут я наконец, поняла, что меня смутило в первый мой визит сюда: впервые мне предстояло жить бок о бок с чужим человеком, более того, с мужчиной. Нет, от Диксона я ничего непристойного не ждала, но все равно это было непривычно и слегка неловко.

Но тут я вспомнила о нерешенной проблеме и всю неловкость как ветром сдуло.

— Что же делать с моими документами? — спросила я. — Завтра нужно оформлять договор.

— На твое настоящее имя они имеются?

Я кивнула и, порывшись в своих вещах, вытащила с самого дна сложенный лист бумаги с государственной магической печатью.

— Хорошо, — он положил его на столик перед собой и задумался, крутя его то так, то эдак.

— Наложим несколько небольших иллюзий, — сказал он наконец и невесело усмехнулся. — Дед с его опытом и знаниями сделал бы это за несколько мгновений, и держалось бы это все долго. Давай посмотрим, сколько продержатся мои потуги.

Он пристально взглянул на надпись на листе, затем закрыл глаза и какое-то время сидел, обхватив пальцами виски, затем прислонил руку к листу и несколько мгновений держал, сосредоточенно глядя куда-то сквозь нее. Когда он аккуратно убрал руку и поднес документ к моим глазам, я отчетливо прочитала на нем надпись «Марта Джонсон»в графе «имя», сделанную абсолютно тем же почерком и теми же чернилами, что и остальной текст документа.

— Иллюзия дольше держится в присутствии ее создателя, — проговорил Эверт, не обращая внимания на восторг в моих глазах. Я попробую запитать ее от твоего амулета, но не уверен в успехе. Все-таки знания о магии иллюзии я имею слишком отрывочные.

Я послушно протянула ему золотистый артефакт с иллюзией и тихонько села рядом. Эверт сначала поколдовал над амулетом, потом провел какие-то манипуляции над документом, и иллюзия исчезла. Он снова ее восстановил, и попробовал другое плетение. Лицо его было непривычно сосредоточенным, неподвижным, только в те моменты, когда что-то не выходило, слегка дергался уголок рта.

— Это процесс долгий, а завтра ответственный день. Ложись-ка, спать, воробышек.

Я поняла, что меня вежливо просят не мешать, и решила последовать совету. Уже лежа в кровати, я прислушивалась к звукам из гостиной, и словно наяву видела, как молодой маг устало откидывается в кресле, как ходит по комнате, раздумывая над сложной задачкой, пишет что-то на листе бумаги, а потом раздраженно комкает его и кидает в корзину, снова ходит. Усталость долгого дня дала о себе знать, и я сама не заметила, как уснула.

Проснулась я от энергичного стука в дверь. И какое-то время пыталась понять, что происходит.

— Соня, просыпайся! — раздался из-за двери веселый голос «братца». И я, завернувшись в покрывало, как древний маг в свою мантию, поспешила ему открыть.

— Воробышек как есть, — улыбнулся он, когда я эдаким взъерошенным комком предстала его взору. Сам-то уже стоял при всем параде. — Мне уже пора идти. Там на столе твои документы и амулет, не забудь его надеть.

— Получилось? — только и спросила я.

— Кажется, — кивнул Эверт. — Но на всякий случай постарайся уладить всю бумажную волокиту до обеда. Ну все, до вечера! — И он повернулся было к выходу.

— Подожди, — окликнула я его. — Спасибо большое ! Поспать-то удалось или так и сидел всю ночь?

— Нет, конечно, — ответил тот уже в дверях. Правда,