Обнимай и властвуй - Дженнифер Блейк

Обсуждение на этом не закончилось. Однако как бы долго они ни рассматривали столь заманчивое предложение, вывод оставался одним и тем же: они ничего не смогут сделать, если не обратятся к капитану.

Тем временем солнце скатилось за горизонт и, как всегда бывает в этих широтах, быстро наступила ночная тьма. В прибрежном поселке, откуда долетали веселые звуки, загорелись огни. Несколько матросов с трудом поднялись на борт и тут же рухнули на лежавшие на палубе соломенные подстилки, которые они называли ослиным завтраком.

Фелиситэ готовилась ко сну, кое-как вымывшись застоявшейся водой из бочонка. Ашанти, взяв ночной горшок, которым они пользовались, оставшись вдвоем в каюте, вместо того чтобы ходить на нос судна, собралась подняться наверх и выплеснуть содержимое за борт. Она также захватила с собой остатки пищи, чтобы выбросить их чайкам. Выйдя из каюты, служанка закрыла за собой дверь.

Фелиситэ улеглась на койку. Убаюканная мерным покачиванием судна, она закрыла глаза и задремала, ожидая, когда вернется Ашанти. Однако служанка, похоже, не торопилась. В конце концов, это было не так важно, у нее, как и у любого другого, тоже могло возникнуть желание полюбоваться звездами. Фелиситэ даже казалось немного странным, что Ашанти до сих пор не проявляла никакой склонности к этому занятию. Похоже, она решила посвятить жизнь служению своей хозяйке в ущерб собственным удовольствиям. Это предположение вызывало у Фелиситэ немалое смущение, поскольку она вовсе не стремилась к тому, чтобы ее служанка пошла на такую жертву, но, с другой стороны, как она могла ей помешать, тем более сейчас. Ей следовало ценить Ашанти и дать себе клятву позаботиться о том, чтобы она Не осталась без вознаграждения.

Прошел час, потом другой. Неужели Ашанти решила развлечься с кем-нибудь из мужчин в темном закутке? Эта мысль показалась Фелиситэ настолько невероятной, что она поднялась с койки и, натянув бриджи и рубашку, сунула ноги в башмаки. Однако, несмотря на то что она обошла все палубы, осмотрев каждый укромный уголок, каждую щель, куда только не побоялась заглянуть, даже отважилась спуститься по сходням в зловонную нору на полубаке, где команда отдыхала в ненастную погоду, ей так и не удалось обнаружить Ашанти. Может, она отправилась в город по каким-нибудь своим делам? Решила разузнать что-нибудь насчет харчевни или найти место, где они сумеют спрятаться от Валькура? Или, увидев издалека капитана Бономма, она набралась смелости, чтобы заговорить с ним? А может, ей просто захотелось прогуляться по берегу?

Каждая из этих мыслей казалась более невероятной, чем предыдущая, однако, как бы там ни было, Ашанти больше не находилась на борту люгера.

Фелиситэ уже собиралась отправиться в одиночку в поселок, когда до нее донеслись приближающиеся голоса и она увидела капитана Бономма, подходящего к трапу вместе с боцманом. Узнав причину беспокойства Фелиситэ, последний сделал непристойный жест, поясняющий возможное времяпрепровождение Ашанти, и предупредил юного Франсуа, что ему не мешает лучше присматривать за ней. Однако сам капитан, подробно расспросив Фелиситэ, собрал достаточно людей и приказал им отправиться на поиски служанки.

Матросы обшарили судно от киля до клотика и от носа до кормы. Потом они прошли по берегу в обоих направлениях от корабля, прочесали остров, заглядывая во все закоулки, в дома и незапертые склады, внимательно изучая при этом лица попадавшихся им на пути женщин. Они опрокидывали бочки и переворачивали вытащенные на берег лодки, однако не нашли ничего, кроме возмущенных игуан и сердитых крабов.

На небе уже забрезжил молочно-белый свет приближающегося утра, когда матросы повернули обратно на «Ворон». Поднимаясь по шатким сходням, они услышали чьето проклятие, сменившееся криком ужаса.

Как оказалось, один из пиратов, который не смог присоединиться к поискам из-за того, что выпил вчера вечером слишком много рома, сполз со своей подстилки и добрался до борта, чтобы очистить желудок. Перегнувшись через перила, он увидел огромную черепаху, тащившую тело женщины. Это оказалась Ашанти. Кто-то жестоко изнасиловал ее, избил и прикончил, перерезав горло от уха до уха.

На горизонте показался корабль с раздутыми ветром белыми парусами и поднятыми вымпелами. Он быстро приближался к гавани благодаря ветру, дувшему почти в попутном направлении. По словам опытных моряков, столпившихся у уреза воды, это было судно французской постройки, несшее на себе испанский такелаж. Корпус двухмачтовой бригантины с носовыми и кормовыми парусами был выкрашен в черный цвет с широкой алой полосой, тянувшейся как кровавый след, от носа к корме. Вскоре стоявшие на берегу люди разглядели также позолоченные украшения и фигуру лошади с поднятой головой, возвышавшуюся над бушпритом. Белые паруса дрожали от напряжения, когда бригантина вошла в залив с подветренной стороны. Матросы, чьи фигуры казались издалека темными, вскарабкались на мачты, словно обезьяны, и облепили паруса, ударяя по ним кулаками, стараясь убавить их как можно скорей. Судно продолжало нестись вперед, рассекая воду, бушприт скользил над волнами, то вздымаясь к небу, то стремительно опускаясь вниз. Казалось, бригантина не сможет остановиться, если только не отвернет от берега. Она подходила все ближе и ближе. Силуэты людей на ее борту становились все яснее, теперь их уже можно было хорошо разглядеть.

Наконец в воду стремительно побежала якорная цепь, отпущенная в точно рассчитанном месте. Корабль замер как вкопанный, развернувшись носом, так что собравшиеся на берегу люди смогли прочитать его название, выведенное на борту золотыми буквами. Бригантина, вошедшая в гавань с такой ловкостью и шиком, называлась «Черный жеребец». Зрители приветствовали ее хором вожделенных возгласов. Команда «Ворона» не бросилась к орудиям, чтобы захватить неожиданный приз, только по двум причинам. Во-первых, «Ворон» сейчас не был готов к бою, а во-вторых, на стеньге «Черного жеребца» развевался старинный символ пиратства — черный флаг без изображения какой-либо эмблемы.

После прощания с Ашанти, которую Похоронили сегодня утром, Фелиситэ было не до того, чтобы восхищаться ненужным геройством. Однако даже она не могла не оценить смелости и мастерства мореплавателей, свидетелем которых только что стала. Стоя рядом с капитаном-французом, Фелиситэ слушала его похвалы, пока команда «Черного жеребца» спускала на воду шлюпку. Так как стоявший у берега «Ворон» занимал почти весь причал, на нем не оставалось места для швартовки другого крупного судна. Поэтому экипажу «Черного жеребца» придется садиться на весла, чтобы насладиться сомнительными удовольствиями на берегу.

Однако это не относилось к капитану бригантины. Его собирались доставить на берег с такой заботой, которой, пожалуй, позавидовала бы даже нянька, хлопочущая над хнычущим малышом. Фелиситэ наблюдала за движениями высокого широкоплечего человека, который подошел к борту и быстро спустился в шлюпку по веревочному трапу. При этом она ощутила какую-то непонятную нервную дрожь. Отошедшая от борта шлюпка быстро приближалась к берегу, повинуясь усилиям налегавших на весла матросов.

Приставив ко лбу ладонь, капитан Бонном нахмурился, всматриваясь в море.

— Тысяча чертей, этого не может быть! — воскликнул вдруг он. — Я думал, этот человек давным-давно утонул вместе с Дэви Джонсом.