Бессмертная душа. Часть 2 - Светлана Богославская

молодой человек больше не мог сдерживать её. И сейчас Станислав больше всего злился на отца за его доброту к нему. Ведь отец тогда предупреждал его о друзьях, а он его не слушал. И вот друзья его предали. И, несмотря на это, отец утешал его и пытался поддержать, за место того, чтобы ругать. И это сын вообще не мог понять. Почему отец так добр к нему?! Он же этого не заслуживает! Он сам натворил делов, связался с этими ребятами и заслуживал этой боли. Но отец даже не пытался корить его за это, а просто утешал его. Почему?! Он ведь из-за этих друзей так часто ссорился с ним, обижал его своими словами, поступками, говорил столько гадостей…. Неужели отец всё это забыл и даже не злился из-за этого?! А если это так, то….

Совесть Стаса сейчас слишком сильно била по нему. И от этого он злился ещё сильнее. Эта беспомощность, доброта отца, попытки поддержать его…. Всё это вмиг так сильно навалилось на парня, что он не мог сдерживаться. И просто набросился на отца.

— И вообще отвали уже от меня! Хватит со мной говорить. Ты уже достал! Оставь меня в покое! Я хочу побыть один. Уходи!

— Сынок, успокойся, пожалуйста, — Виктор Петрович слегка улыбнулся сыну и как можно ласковее погладил его по руке, надеясь, что получится успокоить парня. — Не нервничай так. Я просто хочу помочь. Всё хорошо! Не злись, пожалуйста! Мне жаль, что так вышло с твоими друзьями, но я же вовсе не….

— Я же тебе сказал: не трогай меня! — начал злиться лишь ещё сильнее молодой человек. — Убери от меня свои руки. И нечего меня успокаивать. Отвали уже! Проваливай! Оставь меня в покое! Сейчас я хочу побыть один. Отвали! Уходи!

— Сынок, не надо, пожалуйста…. — предпринял ещё одну попытку успокоить сына мужчина.

— Проваливай! — прикрикнул Стас. — Ты что меня не слышишь, что ли?! Проваливай, говорю! Не желаю тебя видеть! Живо! Уходи!

— Хорошо, ладно, как скажешь, — сдался отец и поднялся со стула. — Я оставлю тебя ненадолго одного. Успокойся пока. А я пойду, пройдусь. Чуть позже вернусь! Только не нервничай так, сынок.

Глава семейства направился к выходу. Станислав проводил его взглядом и, когда за ним закрылась дверь, просто заплакал от бессилия. У него уже не было сил ни на что. Он уже устал от своей беспомощности, от невозможности двигаться и что-либо сделать и от доброты отца и понимания, как много он ему боли причинил, а отец, не смотря на это, так добр к нему. Парень от всего этого устал, и, стоило отцу уйти, по его щекам потекли слёзы. Молодому человеку было сейчас слишком больно, плохо и тяжело. Сил бороться, просто не осталось! И Стас тихо плакал, даже не имея возможности вытереть слёзы.

Парень плакал около десяти минут, а может даже больше. Потом он немного успокоился, глубоко вздохнул и просто лежал, уставившись в стенку и думая обо всём, что сегодня случилось.

Отец вернулся через пятнадцать минут после того, как Стас уже успокоился. В его руках был пакет из магазина. Видимо, мужчина, пока всё равно надо было немного пройтись, решил сходить в магазин. Первым делом, вернувшись в палату, Виктор Петрович кинул взгляд на сына. Убедившись, что тот вроде в порядке, отец положил пакет на стол, снял с себя куртку и уселся на стул рядом с кроватью.

— Ну, что ты успокоился? — спросил отец, заглянув в лицо сыну. Стас даже не посмотрел на него. — Ну, чего ты злишься, сынок? Что не так? Тебе что-то нужно? Ты только скажи. Я всё сделаю.

— Хочу пообщаться с мамой, а не с тобой, — пробурчал парень, не поворачивая голову. — Тебя я больше не хочу видеть.

— Хорошо, сынок, — не стал обижаться на слова сына Виктор Петрович. — Как скажешь. Мама завтра придёт к тебе. Я её попрошу пораньше прийти. Пообщаешься с ней. Всё? Хорошо? Ты доволен?

Станислав только скривился, но говорить ничего не стал. Отец вздохнул и, поднявшись со стула, пошёл разбирать пакет с покупками. Пока глава семейства занимался этим, он периодически посматривал на сына. Но тот уставился в одну точку и на него даже не смотрел.

Разобравшись с покупками и убрав всё нужное в холодильник, мужчина вернулся к сыну, прихватив со стола йогурт. Какое-то время отец в нерешительности смотрел на парня, пытаясь понять, достаточно он успокоился или нужно ещё немного времени. Прождав около десяти минут, Виктор Петрович всё же решился не в силах больше сидеть в тишине и просто смотреть на сына и заговорил:

— Сынок, может быть, всё же поешь? Я вот йогурты для тебя купил. Съешь хоть что-нибудь. Хоть немного…

— Ага. Чтобы ты ещё раз на меня что-то пролил?! — не удержался, чтобы не съязвить, Стас. — Нет уж. Спасибо! Мне хватило.

— Это же йогурт, сынок. Тут я на тебя ничего пролить в принципе не смогу. Давай! — не желал сдаваться отец. — Я же знаю, что ты хочешь кушать. Я аккуратно. Честное слово! Не оставаться же тебе голодным. Пожалуйста, сынок. Если ты будешь отказываться от еды, тебе лучше не станет. Нужно кушать, чтобы скорее поправиться. Ну, же, сынок…. Ну, что ты? Я случайно это сделал. Больше такое не повторится. Честно тебе говорю, сынок! Пожалуйста, перестань злиться на меня. Поешь немного?

Парень наконец-то повернул голову к отцу и окинул его недовольным взглядом. Злость становилась всё меньше и меньше, и голод начинал возвращаться. Поесть что-нибудь, правда, было нужно. Молодой человек пару минут задумчиво смотрел на отца, решая соглашаться или нет, а потом всё же нехотя кивнул.

— Хорошо, — улыбнулся мужчина. — Я честно аккуратно.

Сын в ответ опять поморщился. Стас очень не хотел брать что-то из рук отца и принимать его помощь, но выбора не было. Есть ему хотелось, а маму неизвестно, сколько придётся ждать. Да и ждать её и быть всё это время голодным, было глупо. Проще было принять еду из рук отца и избавиться от голода, чем мучиться. Помощь отца ему была просто необходима. Без него он был ещё беспомощнее.

Поэтому Стас нехотя, но начал есть.

Мама смогла прийти только на следующее утро. Сын с нетерпением её ждал. Отец пытался ещё вечером поговорить с ним, но тот говорить с ним не желал. Парень просто каждый раз прерывал разговор и просил либо наушники, либо тишины. А периодически просто притворялся, что спит. Лежал с закрытыми глазами и думал о друзьях, всей этой ужасной ситуации,