Город пепла и грез - Мирослава Адьяр

— В любом случае Совет благодарен, что проблема решилась… таким образом.

— Она не решилась, — процедил я. — Существо не уничтожено — оно спит. И я надеюсь, что вы примете меры, чтобы его следующее пробуждение не стало для всей галактики неожиданностью.

— Ты просил свободы для своих людей. Чего ты хочешь для себя?

Я устроился в кресле и прикрыл глаза. Все-таки этот человек и правда постарел. Он мог бы и сам догадаться, о чем я попрошу.

— Отставки, отец. Я отхожу от дел.

***

Два месяца спустя.

В это время года солнце на Кроксе было особенно безжалостным, но в тени раскидистых деревьев я его почти не замечал. За четыре дня я даже успел загореть — чем вызывал неподдельный восторг Флоренс. Она не уставала смущенно повторять, что я теперь похож на какого-нибудь пирата из сказок. Без шуток, я даже подумывал отрастить какую-нибудь бородку, чтобы сходство было полным. Тем более видеть такое восторг в глазах Флоренс было удивительно…приятно.

Прижимая ее к себе я вспоминал, как Птица ершилась и дрожала, стоя перед Советом с гордо поднятой головой.

Суд больше походил на сраный фарс, а с нас были сняты все обвинения. Я чуть не расхохотался, когда один из этих напыщенных политиканов решил выразить нам благодарность. Средний палец им Ши, конечно, не показала, но атмосфера абсурда была настолько густой, что единственным желанием было убраться побыстрее и никогда не возвращаться.

Только когда мы оказались на площади в центре, я понял, что дико скучал по обычным, казалось бы, вещам. По возможности никуда не бежать, не стрелять и ничего не делать. Не спасать этот долбаный мир и не взрывать древних монстров, не тыкать в ворота непонятными артефактами.

Когда же Бардо предложил навестить его семью, я даже не думал отказываться.

Я скучал по Авроре и вообще пришел к какому-то переосмыслению. Правда, просто уйти из Гильдии не выйдет, но я был убежден, что это дело нескольких месяцев.

Замену я бы подобрал из приближенных людей, которых тренировал и натаскивал сам, готовых принять пост хоть сейчас, но отец попросил повременить. У него было какое-то личное дело, за выполнение которого я мог купить свободу.

Плевать. Я мог заплатить и эту цену. Любую цену которую он попросит.

Запрокинув голову, я наблюдал, как в небе кружатся три корабля.

Восстановленная «Цикута», которая теперь с Бардо была неразлучна. Она наотрез отказалась от других пилотов и в целом вела себя агрессивно. Последний человек, севший в кресло, получил такой удар током, что пришлось сразу же отправить его в капсулу регенерации. Рядом, выписывая затейливые восьмерки, несся черно-красный «Ворон» — корабль деда Бардо.

Корби Корска вообще производил сильное впечатление. Высоченный, черноволосый, вдоль и поперек расписанный черными узорами и завитками. Шутник и сорвиголова, вытворявший на своей «птичке» такие пируэты, что даже Бардо смотрел, раскрыв рот.

Если бы я не видел его своими глазами, то никогда бы не поверил, что такой человек может существовать.

И последней на «Стриге» летела Флоренс. Я был против таких развлечений, но жена Корби только посмеялась и без вопросов отдала девчонке корабль. Рыжеволосая и смешливая, как и ее муж, она смотрела при этом так понимающе, что я начал подумывать, уж не читает ли Акатава мысли.

— Ты и правда решил уйти из Гильдии? — Герант встал рядом и наблюдал за полетом. — Мне казалось, что ты-то точно умрешь на посту.

— Если я скажу, что устал, то ты поверишь?

Вольный пожал плечами и посмотрел на дом, где на крыльце сидели Ши и Акатава Корска. Они о чем-то увлеченно разговаривали, а я все думал, сказал ли Герант полукровке о ее интересном положении. Как двоедушник я видел, что внутри Ши закручивается узел новой души. Совсем еще крошечный, едва уловимый, но Герант-то наверняка чувствовал это острее, как и все связанные парой.

Мне было радостно за него. Правда.

И, возможно, я даже немного завидовал. Из вольного выйдет отличный папаша, о чем я ему, конечно, никогда не скажу. Обойдется.

— Поверю, почему бы и нет? — ответил он. — Вот только мне совсем не нравится, что твой отец может попросить у тебя что угодно взамен.

— О-о-о, я польщен! Вольный стрелок обо мне волнуется.

— Пфф, пошел ты на хер.

— Просто скажи, что собрался предложить мне помощь.

Герант раздраженно закатил глаза.

— Собрался, но могу и передумать!

Запрокинув голову, я наблюдал, как Флоренс выписывает круги и восьмерки и безуспешно пытается догнать «Ворона». Корби определенно был ей не по зубам, но Птица не сдавалась — слишком уж она упрямая.

Слишком…

— Я хочу, чтобы ты мне пообещал, Герант, — сказал я, подставляя лицо обжигающим солнечным лучам. Кто знает, когда у меня выйдет наведаться сюда снова.

— Что-то мне твой тон совсем не нравится.

Я посмотрел вольному в глаза.

— Пообещай, что если я исчезну, то ты не дашь Флоренс полететь за мной.

— Т-а-а-к…

Я поднял руку, заставляя его замолчать.

— Пока никаких подробностей! Мы с Флоренс уже месяц работаем над странным делом, и оно меня беспокоит, но еще сильнее беспокоит отца — а это не сулит ничего хорошего. Все, что его окружает — это тлен и смерть. Я не могу допустить…

— Лучше бы ты дал ей самой решить.

— Как ты даешь решать Ши?

Герант нахмурился и ничего не ответил.

— Пообещай.

— Хорошо, — вольный пожал плечами. — Обещаю. Только смотри, чтобы потом за самоуправство Флоренс тебе яйца не оторвала.

Он двинулся к крыльцу и только сейчас я смог вздохнуть спокойно. Я доверял вольному, где-то в глубине души ощущая его надежность и преданность. Дружеское расположение, называйте это как хотите. Уж кто-кто, а он прекрасно понимал, чего я боюсь и почему не хочу втягивать Канарейку в эти разборки.

Я обязательно разделаюсь с Советом и отцом. И вернусь к ней…

Сев прямо на траву у дерева, я не заметил, как задремал. Очнулся же только тогда, когда прохладная узкая ладошка коснулась моей щеки.

— Вас совсем разморило, магистр, — Флоренс широко улыбалась и будто светилась изнутри. Устроившись рядом, она положила голову мне на плечо и что-то замурлыкала под нос.

— Скоро будем ужинать. Вы просто обязаны попробовать, как готовит госпожа Корска!

— Попробую обязательно, — уткнувшись носом в ее макушку, я глубоко вдохнул.

Флоренс пахла солнцем и нагретой корой, спелыми яблоками и свежим медом. Она вся — маленькая девочка-лето, ворвавшаяся в мою жизнь, перевернувшая ее с ног на голову. В своем белом сарафане на тонких бретелях она походила на ведение, давнее воспоминание, теплое и знакомое. Такое родное, что сердце на части разрывалось.