Безрассудная - Ханна Хауэлл

– Я не привыкла к этому, вот и все.

– Да, я не слышал, чтобы тебе были адресованы добрыеслова от Макфарланов или Маккорди. Мне стыдно, что и я не произносил ласковыхслов и комплиментов. Обычно я мастер на подобные вещи. – Он осторожноотвел несколько прядей с ее лица.

– Мне не нужны льстивые слова, – негромкопроизнесла она.

– А что тебе нужно, дорогая?

Она старалась не встречаться с ним взглядом, опасаясь, чтоесли посмотрит в его чистые голубые глаза, то он сможет прочитать ее мысли. Ейбыло трудно ответить на его вопрос. Хотя он женился на ней и забыл о своеймести – по крайней мере в отношении ее, – он так и не признался ей в этом.Гордость требовала от Эйлис держать свою любовь к нему в тайне, пока она небудет уверена в ответной любви. Она тысячи раз безумно хотела раскрыть ему, чтоу нее на сердце, но понимала, что это слабость, которую она не должнадопускать.

Она боялась боли, которую испытает, если Александр неответит ей такой же любовью.

Он почувствовал, что Эйлис не хочет отвечать, и нахмурился.Александр взял жену за подбородок и ласково повернул ее лицо к себе. В егоглазах было беспокойство. Он понимал, что еще не заслужил полного доверия, нознал, что и не может полностью доверять ей. Он оставил мысли о том, как сделатьЭйлис частью своей мести, но он знал, что она не забыла про эти планы. Толькокогда они были охвачены страстью, между ними не было никаких препятствий, и этоположение нельзя было больше терпеть.

– Ладно, любовь моя, с самого рождения любая девушказнает, что ее предназначение – брак, и она предпринимает к этому определенныешаги. Неужели ты не питала никаких надежд? – спросил он.

– Ну, одна была – я надеялась, что человек, которыйвозьмет меня в жены, примет также детей Майри и будет их любить. Хотя всепроизошло не так, как я ожидала. Дети получили отца.

– Не могу поверить, что это было единственным, чего тыхотела.

– Нет. – Эйлис помолчала, подбирая слова, чтобы нераскрыть своих чувств или чтобы ее слова не выглядели как какое-либотребование. – Я хотела видеть в муже человека, который не был бы слишкомстарым или слишком уродливым, чтобы он не бил меня и не позорил тем, что беретв кровать других женщин. Думаю, это больше, чем мечты многих девушек. Толькокогда я стала старше, я стала мечтать еще кое о чем.

– И о чем же?

– Чтобы меня не пытались превратить в безответноесущество, обязанное отвечать на каждую прихоть без споров и согласное с каждымсловом мужа. Я хотела супруга, который бы не принимал меня за пустое место, непозорил бы и не срывал на мне ярость. Я хотела мужа, который не считал бы менялишь способом получить наследников и кем-то, кто следит за делами дома. –Она криво усмехнулась. – Я даже не знала, что можно желать чего-тобольшего.

Александр чувствовал, что она что-то недоговаривает, норешил не настаивать.

– Ну, теперь я думаю, что могу выполнить все твоижелания – если уже не выполнил. Я не окружу тебя визжащими незаконнорожденнымидетьми. Хотя не могу поклясться, что никогда не уступлю желаниям плоти, я небуду искать любовниц. Я не буду относиться к клятвам, которые мы дали, словноони ничего не значат и являются словами, брошенными на ветер. – Он оставиллегкий поцелуй на ее губах. – Ты согреваешь постель так, что этим был быдоволен любой мужчина.

– Даже тот, который, по слухам, затащил в постельполовину женщин в Шотландии?

– Да, даже он, хотя я никогда не вел себя такглупо. – Эйлис рассмеялась, и Александр улыбнулся, однако снова посерьезнели, продолжая говорить, легонько провел пальцем по ее лицу. – Мне не нужнабезропотная жена. Я с ненавистью вспоминаю время, когда у меня была жена,которая только улыбалась и соглашалась. Нет, у своей жены я хотел бы найти силуволи и разум, которые равнялись бы мужским. Печально, что у моей приемнойматери, моих жен и супруги Барры, Агнес, были только жадность и злость. У тебятакой болезни нет, дорогая. Я не боюсь, что ты станешь замышлять что-либо замоей спиной, если не согласишься с тем, что я скажу или сделаю.

Она услышала в этом мимолетном замечании выражение доверия.Это захлестнуло ее радостью, но она ничего не сказала. Если она скажет что-то,Александр поймет, насколько он открылся. Он выразил свое доверие, и она решила,что это прекрасно.

– Именно это сделали Агнес и другие – замыслили что-тои предали тебя? – спросила она, надеясь, что наконец услышит всю историю ипоймет, почему он столь враждебно настроен к женщинам.

– Да. – Александр вздохнул, и его лицо сталожестче, когда он вспомнил то, что женщины сделали ему и Барре. – Они безвсякого стыда использовали притворство и предательство для того, чтобы получитьто, что хотели. Единственной их целью были власть и деньги; больше их неинтересовало ничего. Их замыслы разорили Ратмор. Ложь, к которой прибегала мояприемная мать, и обещания, которые она давала, пытаясь получить все владение,принесли нам больше врагов, чем союзников. Именно один из ее вероломных плановпривел моего отца к твоему дяде и к своей смерти.

Эйлис пожалела, что спросила о женщинах. Меньше всего она быхотела вызвать в Александре гнев и ненависть, которые тот таил по отношению кее дяде и клану Маккорди. Она уже не раз спрашивала, почему он столь плохоотносится к женщинам. Хотя он видел, что она не похожа на других женщин, он немог не помнить, что она принадлежит к клану Макфарланов. Эйлис осторожнопосмотрела в его глаза и негромко вздохнула с облегчением, когда поняла, чтоего ярость не направлена на нее. Наконец-то он смотрел на нее как просто наЭйлис, а не как на одну из Макфарланов.

– И из-за них также началась война, котораяпродолжается по сей день, – пробормотала Эйлис.

– С ней будет покончено утром.

Эйлис не сразу поняла, о чем говорит Александр Онапосмотрела на него с изумлением и злостью. Затем села, прижав одеяло к груди.

– Утром? – повторила она тихим сдавленнымголосом. – Утром будет сражение?

– Да, утром. – Александра не удивила ее злость, ноего явно заинтересовало, как эта злость сделала ее прелестные глаза черными исердитыми.

– И когда ты собирался сказать мне об этом?

– Утром.

– Я полагаю, когда будет пущена первая стрела.

Она знала, что ее намеренно держали в неведении, и этобесило ее. Но ей следовало винить только себя. Она видела признакиприближающегося сражения, поскольку от нее трудно было скрыть все. Тем не менееона не задавала вопросов, никогда не просила что-либо объяснить, никогда ненастаивала на подробностях. Она была слишком погружена в свои собственныепроблемы относительно ребенка, недомоганий и мужа.