Проклятие мумии, или Камень Семи Звезд - Брэм Стокер

— Дитя мое, ты и. сама будешь рядом с нами. Разве мы стали бы делать что-нибудь, что могло бы навредить или обидеть тебя? Ну же! Будь благоразумной! Мы занимаемся этим не ради удовольствия! Мы серьезные люди, занятые важным делом, которое может приоткрыть тайны мудрости древних и бесконечно увеличить знания человечества, заставить взглянуть на мир по-новому. Этот эксперимент, — его голос набирал силу, — может закончиться смертью любого из нас… всех нас! Мы же помним, какие ужасные вещи происходили раньше, и знаем, что и нас могут ожидать страшные опасности, и возможно, никто из присутствующих здесь уже никогда снова не увидит солнечный свет. Поверь, дитя мое, никто из нас не будет совершать необдуманных поступков, мы все очень ответственно относимся к этому делу. К тому же, что бы ни чувствовала ты или кто-либо из нас, для успешного завершения дела необходимо раскрыть ее. Я уверен, что в любом случае потребуется снять бинты еще до того, как она из трупа, наделенного духом и астральным телом, превратится в живого человека. Если все ее инструкции будут выполнены, а в момент воскресения на ней останутся бинты, ее саркофаг станет для нее могилой и она может умереть, как умирает погребенный заживо! Но сейчас, когда она добровольно отказалась от своей астральной силы, мы не должны испытывать никаких сомнений.

Лицо Маргарет прояснилось.

— Хорошо, отец! — сказала она, поцеловав его. — Но все равно, все это ужасное унижение царицы… женщины.

Я направился к лестнице, когда она окликнула меня:

— Куда вы?

Я вернулся к ней и взял ее за руку.

— Я приду, когда бинты будут сняты!

Она внимательно посмотрела на меня. Ее губы тронула улыбка, когда она сказала:

— Может, вам тоже стоит остаться? Вам как адвокату это, пожалуй пригодится!

Когда ее глаза встретились с моими, она уже широко улыбалась, но через секунду ее лицо сделалось серьезным и побледнело. Едва слышным голосом она произнесла:

— Отец прав! Это очень опасное дело, нельзя относиться к этому несерьезно. Но все равно… нет, именно по этой причине вам лучше быть там, Малькольм! В будущем вы будете жалеть, если сегодня ночью не останетесь со всеми!

От ее слов сердце замерло у меня в груди, но я ничего не сказал. Страх уже и так заполнил этот дом.

В это время мистер Трелони с помощью мистера Корбека и доктора Винчестера уже снял крышку каменного саркофага, в котором лежала мумия царицы. Она была очень большой. Длина и ширина мумии казались невероятными. К тому же она была такой тяжелой, что даже нам, четверым мужчинам, с трудом удалось приподнять ее, чтобы вынуть из саркофага. Следуя указаниям мистера Трелони, мы положили ее на специально подготовленный стол.

Тогда (и это был единственный раз) меня охватил настоящий ужас. Там, освещенное ярким светом, перед нами лежало материальное воплощение смерти, отвратительное и удивительно реальное. Верхние бинты, изодранные и ветхие, в некоторых местах потемнели от пыли, а кое-где, истершись, стали светлыми. Они выглядели измятыми как будто от неаккуратного обращения. Их неровные края походили на бахрому. Рисунки на них сохранились не полностью, лак потрескался. Невероятные размеры фигуры объяснялись тем, что бинты были намотаны в много слоев. Но под всем этим проглядывало человеческое тело, которое казалось еще более жутким оттого, что было скрыто от глаз. Перед нами была сама смерть, и ничто другое. Романтика ушла, фантазий не осталось. Двое старших мужчин, которым уже не раз приходилось заниматься подобной работой, не теряли самообладания, а доктор Винчестер, кажется, старался воспринимать происходящее с профессиональной точки зрения, как будто находился у операционного стола. Но я был подавлен и жалок. К тому же мне было стыдно, и мне не давала покоя мертвенная бледность Маргарет.

Наконец мы приступили к работе. Опыт с кошачьей мумией немного подготовил меня, но на этот раз работы было больше, и она требовала несоизмеримо большего внимания. Еще одним отличием было то, что вдобавок к постоянному ощущению присутствия смерти невозможно было забыть, что мы имеем дело с человеческим телом, и это требовало к себе особого отношения. Для бальзамирования кота применялись более грубые материалы и вещества, но здесь, когда были сняты верхние бинты, стало видно, что все сделано намного тщательнее и аккуратнее. Похоже, использовались только лучшие смолы и ароматические вещества. Впрочем, общее впечатление от процесса было точно таким же, как и в первый раз: то же облако рыжей пыли, тот же резкий запах битума, тот же отвратительный звук рвущихся бинтов. А их было несметное количество. С каждым снятым слоем мое волнение все возрастало. Сам я не принимал непосредственного участия в этом процессе. Маргарет посмотрела на меня благодарно, когда я отступил от стола. Мы взялись за руки и крепко сжали их. Каждый последующий слой бинтов был изготовлен из более дорогого материала; по мере их снятия запах все меньше напоминал битум и становился все острее. Это, по-моему, каким-то образом подействовало на всех нас, но не помешало заниматься делом; работа не прерывалась. На некоторых из нижних бинтов были символы или рисунки. Некоторые из них были выполнены бледно-зеленой краской, а некоторые — раскрашены в разные цвета, но основным цветом был зеленый. Мистер Трелони и мистер Корбек то и дело обращали наше внимание на какой-нибудь особо примечательный рисунок, прежде чем положить очередной кусок ткани на груду, выросшую уже до невероятных размеров.

Кажется, бинты закончились, осталось снять последние повязки. Теперь пропорции фигуры уменьшились до нормальных размеров, и мы увидели, что царица чуть выше среднего роста. Чем меньше бинтов оставалось на ее теле, тем бледнее становилась Маргарет, а сердце ее билось все чаще. Ее дыхание так участилось, что я начал побаиваться за нее.

Снимая последнюю повязку, ее отец случайно поднял глаза и встретился с ее беспокойным взглядом, исполненным страдания. Его рука на какое-то время замерла, и он, дабы не оскорбить дочь какой-либо неблагопристойностью, успокаивающим тоном произнес:

— Не переживай, дорогая! Тебе нечего бояться! Вот видишь, на ней платье… да какое чудесное!

Последняя повязка была широкой полосой материи во всю длину тела. Когда ее сняли, показалось широкое платье из белого материала, закрывавшее тело от горла до ступней.

Что это было за платье! Мы все наклонились, чтобы получше его рассмотреть. Даже Маргарет забыла о своем волнении, проявив характерный для женщин интерес к красивым вещам. Тут было чем восхищаться, ибо можно сказать наверняка, что ни одному человеку, живущему в наше время, еще не доводилось видеть подобного! Ткань была нежнее самого нежного шелка. Она лежала изумительными складками, несмотря на то что сверху была придавлена бинтами и за тысячи лет затвердела.

Тончайшая вышивка, выполненная вокруг шеи золотыми нитями, представляла тонкие ветки сикомора, а на подоле, в самом низу, в том же стиле был изображен ряд лотосов, причем разной высоты, повторяя все этапы их естественного развития в природе.

Поперек тела, но не обвивая его, лежал пояс из драгоценных камней. Этот удивительный пояс сиял всеми цветами неба!