Файлы фараонов - Джон Джойс

На стоявшем у окна столе пронзительно зазвонил телефон. Майор поднял трубку.

— Это профессор эль-Файки. Спрашивает, когда вас ждать.

Заки эль-Шаруд положил телефонную трубку, повернулся к окну и посмотрел на отель, стоявший на противоположном берегу реки.

Момент мести совсем близко. Через двадцать минут Гилкренски выйдет из своей крепости, чтобы отправиться в музей.

Отлично!

Эль-Шаруд вновь снял трубку, набрал номер телефона в редакции «Аль-Ахрам».

— Алло! Абу? Это Заки. Слушай, Абу, я хотел бы немного отвлечься. Скажи, сегодня нигде в отелях не играют громкой свадьбы? Чтобы были сливки общества, роскошные туалеты и прочее. Я давно не выходил в свет. В «Хилтоне», говоришь? А как насчет «Олимпиад-Нил»? Это поближе. Ага! Имя жениха? Спасибо, Абу, да хранит тебя Аллах!

В лаборатории Заки остановил выбор на крупноформатной камере «Болекс» и обычном 35-миллиметровом «Никоне». Пристегнув к обоим ремни, он снял с полки над увеличителем черный кожаный тубус диаметром около четырех дюймов и опустил в него короткий широкоугольный объектив. Пространство над объективом осталось пустым. «Этого должно хватить», — подумал Заки.

Хвала Создателю, при обыске не вся пленка оказалась засвеченной. Уцелели пять кассет. Разложив снаряжение на рабочем столе, эль-Шаруд достал из тайника гранату.

За несколько минут до одиннадцати вечера у главного входа в отель «Олимпиад-Нил» остановился странный кортеж: два мотоциклиста, грузовик, из кузова которого мгновенно высыпали солдаты, черный лимузин и за ним еще один грузовик с военными.

Двери отеля распахнулись, и к лимузину торопливо направились четверо: офицер службы национальной безопасности, коренастый мужчина с аккуратными усиками, другой — смуглый, с цепкими глазами, и последний — высокий европеец в поношенной кожаной куртке. В правой руке этот европеец держал черный чемоданчик.

Стоя у моста Тахрир, Заки эль-Шаруд наблюдал, как кортеж трогается в путь. Количество вооруженных людей его ничуть не испугало. Все решено. Он отдаст свою жизнь за идею. Но надо сделать это наиболее рациональным способом, прихватив с собой души неверных.

Заки перебежал через проезжую часть и спокойно зашагал по автостоянке. После отъезда лимузина стражи расслабились. У вращающейся двери эль-Шаруд с улыбкой предъявил свою корреспондентскую карточку:

— Привет! Я — Заки эль-Шаруд, фоторепортер «Аль-Ахрам». Ведь у вас играют свадьбу сына Ашмави?

— Ты опоздал, — снисходительно бросил охранник. — Прием начался около часа назад.

— Значит, придется сидеть в баре и ждать, пока они продефилируют в ночной клуб.

— Но сначала предъяви для осмотра свою технику. Сержант с нас глаз не спускает!

Улыбнувшись еще шире, Заки передал охраннику обе камеры.

— Могу их даже открыть, если хочешь произвести впечатление на начальника.

— Да, пожалуйста!

Эль-Шаруд одну за другой снял задние крышки фотоаппаратов. В неоновом свете блеснули зубцы лентопротяжного механизма. Затем наступил черед вспышек.

— А это что? — Охранник протянул руку к тубусу, где лежала граната.

— Телеобъектив. Будешь смотреть?

— Да.

Заки открыл кожаный футляр и осторожно, большим и указательным пальцами, примерно наполовину выдвинул из него дорогой объектив.

— Пожалуйста. Для снимков с большого расстояния. Перед камерой люди часто смущаются.

— Ясно. За дверью стол. Положишь на него все это хозяйство и пройдешь через рамку металлодетектора.

Так эль-Шаруд и сделал, не забыв выложить из карманов на пластиковый поднос батарейки и кассеты с пленкой.

Бдительный сержант подал ему фотокамеры и тубус и махнул рукой в сторону роскошного вестибюля.

Вдохновленный удачным началом, Заки не обратил внимания на молодую японку, которая стояла в группе соотечественников рядом с киоском, где продавались сувениры. Опустив на прилавок маленькую медную пирамидку, японка последовала за ним.

Кортеж миновал лестницу парадного входа в музей и остановился у неприметной боковой двери. Высыпавшие из грузовиков солдаты мгновенно образовали живой коридор, и пассажиры лимузина быстро прошли по нему в здание. Солдаты за их спинами разделились: половина осталась охранять транспорт, другие, рассыпавшись по музею, усилили отряд полиции, что уже занял первый и последний этажи.

Четверо мужчин проследовали мимо каких-то бюстов, украшавших коридор восточного крыла, и ступили в круглый зал. Склонившийся над стеклянной витриной у прохода в западное крыло профессор эль-Файки поднял голову.

— Добрый вечер, профессор! — приветствовал его высокий европеец с чемоданчиком в руке.

Даже если бы Заки эль-Шаруд и заметил японскую туристку, он не узнал бы в пухленькой простодушной девчонке женщину, что сутки назад пригрозила ему смертью. Пластиковые подушечки во рту Юкико задорно оттопырили ее щеки, дешевые солнечные очки скрыли глаза. Мягкие прокладки под блузкой значительно увеличили объем талии, гладкие черные волосы, стянутые в хвост, опускались до пояса.

Непринужденным движением Юкико поправила воротничок блузки. Под ней на тонкой цепочке висел плоский кожаный мешочек с арсеналом сурикэн — небольших металлических звездочек для метания. Кончик каждого луча был покрыт ядом: крошечная царапина — и через шесть секунд человек падает замертво. В изящной сумочке лежали пять бомб размером не более шоколадной конфеты; взрыв такой бомбы не убивает, а ослепляет противника, давая нападающему время, чтобы скрыться.

Профессор позвонил ей во второй половине дня. Заки эль-Шаруд, сказал он, превратился в одержимого, и предсказать его поведение невозможно. Юкико следует нейтрализовать фанатика, прежде чем он нарушит детально разработанный план.

Японка выбрала столик в укромном месте, уселась и попросила официанта принести чаю с лимоном. Оставалось только ждать.

В западном крыле музея группа мужчин переходила из зала в зал, внося в компьютер письмена строителя ступенчатой пирамиды, легендарного зодчего Имхотепа. Затем профессор эль-Файки пригласил гостей в свой кабинет, чтобы показать им тексты Саккры. Под конец на сканер легли листы папируса знаменитой «Книги мертвых».

На пути к выходу Гилкренски как вкопанный остановился перед высоким стеклянным шкафом. Не в силах отвести взгляд от одной из полок, он передал черный чемоданчик майору Кроуи.

— Каким временем датируется эта вещица? — с изумлением спросил он у эль-Файки.

— Греко-романский период, если не ошибаюсь. Примерно двухсотый год до нашей эры.

— Невероятно!

— И тем не менее ее возраст превышает две тысячи лет.

— Позавчера я видел ее в Каире. Собственными глазами.