Месть Зоны. Рикошет - Владислав Выставной

Вряд ли этот человек в черном понял, на что намекает наглый беглец. Да сам Бука уже пожалел, что вступил в диалог с типом, который заранее считал его покойником. Сказывалось давнее отвращение к кровопролитию и желание все конфликты решать путем человеческого общения. Однако степень озверения, отчетливо проявлявшаяся в Зоне, обычно превышала уровень силы разума. Зона всегда была территорией силы, коварства, беззакония, крови. Ему самому не раз приходилось ставить кровавую точку в бескомпромиссном споре.

Просто нужно было дать противнику шанс.

– Уходите, – сказал Бука. – Вы еще можете спастись. Если пойдете за нами – никто из вас не выйдет из Зоны живым.

По рядам бойцов в черном пробежал нервный смешок. Каток усмехнулся, покачал головой, словно говоря: «ну, ты наглец, совсем берега потерял».

– Я вам еще кое-что не сказал, – крикнул командир ЧВК. – Если вы не вернетесь, вас ждет неприятный сюрприз!

– Засунь свой сюрприз знаешь куда?! – прорычал Ржавый.

Вперед вышел «герой» последней охоты на человека.

– Дай-ка я! – Советник вскинул ружье, прицелился.

Это было новое ощущение, и не сказать, что приятное: Бука физически ощутил, что целятся именно в него. Этот человек, не имевший никаких моральных барьеров, не знавший жалости, помимо этого еще и здорово стрелял. Можно было не сомневаться: пуля ляжет туда, куда направит его твердая рука.

Советник выстрелил. Ноль эффекта. Не было даже характерного свиста прошедшей поблизости массивной свинцовой пули.

Похоже, пули тоже не проходили сквозь невидимую мембрану, отделившую беглецов от преследователей. По крайней мере, на какое-то время, если верить в необъяснимую избирательность «черных дыр». Правда, сейчас создавалось ощущение, что Зона просто подыгрывала Буке и его спутникам.

Это было обманчивое ощущение. Подарив чудесное спасение в один момент, в другой Зона могла низвергнуть спасенного в ад страданий и смерти. Так что следовало не радоваться, а по максимуму использовать предоставленный шанс. Хотя бы ради памяти убитого Пузыря, заслонившего собой товарищей.

– Уходим, пока они не сообразили, что к чему, – сказал Удачник. Осекся, глядя на Буку. – Чего это я лезу? Привычка. Теперь ты командуй.

– Чего там командовать, – проговорил Бука. – Вперед!

Они уходили все дальше, старательно запутывая следы, хотя было ясно: от людей из ЧВК им в Зоне не скрыться. Остановились перевести дух в какой-то ложбине, которую Бука посчитал сравнительно безопасной. Группа теперь двигалась быстрее – сказывалось отсутствие Пузыря. Только это совсем не радовало.

– Нас найдут по следу, – сказал Торчок. – Видели, какие у них приборы? Они всегда знали, где мы и куда направляемся.

– Нужно выбраться за пределы Периметра и сообщить властям, – угрюмо сказал Удачник. – Когда у Катка возникнут проблемы, ему уже будет не до нас. Главное, антидот мы получили, и здесь нас ничто не держит.

– Не знаю, что это за антидот, – сказал Ржавый. – Мне лучше не стало.

Его мелко трясло, он в оцепенении смотрел на свои дрожащие руки. На лице появились жутковатые синие пятна, кожу рук прорезала сеть вздувшихся вен.

– Я что-то тоже неважно себя чувствую, – пожаловалась Лапа. – Голова кружится, слабость…

– Не хотел говорить, но я тоже не в порядке, – сообщил Торчок. – Может, это «побочка» антидота?

У Буки возникла неприятная догадка. Он бросился к девушке, встал на колени, положил руки на ее голову, закрыл глаза, прислушиваясь и приглядываясь к своим внутренним «мониторам». Потоки жизненных сил меняли цвет, истончались, превращаясь в бледные ручейки… По эти признакам сложно было поставить какой-либо диагноз. Но можно было сделать простой и логичный вывод.

– Это не антидот… – проговорил Бука. Раскрыл глаза, растерянно глядя на спутников. – Они вообще не вкалывали никакого антидота! Они вогнали нам дополнительную порцию этого яда!

– Твою мать… – прошептал Ржавый.

– Это можно было предположить с самого начала, – произнес бледный Удачник. – С чего бы этим козлам спасать наши жалкие жизни?

Негромко рассмеялся Торчок. На вопросительный взгляд девушки он сделал жест: все, мол, нормально. Лапа перевела взгляд на Буку, тихо произнесла:

– И что теперь делать?

– А ничего. Мы, считай, покойники, – спокойно сказал за ее спиной Торчок. – Я знаю одно средство, оно поможет уйти легко, безболезненно.

Он вдруг оживился, глаза его заблестели, словно идея отравиться особо изысканным способом дико увлекла его.

– Да иди ты со своими зельями! – выкрикнула Лапа. – Нужно бороться! Бороться до конца!

– Как – бороться? – Ржавый поднял на девушку тяжелый взгляд. – Всю ЧВК голыми руками передушить? Или стать невидимым, чтобы выкрасть этот чертов антидот?

– А вы не думали, что антидота вообще нет? – тихо сказал Торчок.

В наступившей тишине все взгляды обратились в его сторону.

– Как это – нет? – проговорил Удачник.

Это была редкая ситуация, когда неизменные оптимизм и жизнелюбие дали в нем трещину. Сталкер-философ выглядел крайне подавленным.

– А зачем? – просто сказал Торчок. – Если предположить, что мы просто не нужны им живыми? Разве вы не поняли этого?

Он положил какой-то засохший желтоватый гриб на язык и принялся жевать, с наслаждением закрыв глаза. Удачник, глядя куда-то в пустоту, произнес:

– Точно… Это все игра. Гребаная игра с нашими жизнями. Охотники, тотализатор…

Он поглядел на Буку пустым взглядом и сказал:

– Нам конец.

Лапа посмотрела на сталкера, перевела взгляд на Буку. Спросила:

– Ты тоже так думаешь?

Парень ответил не сразу. Всеобщее настроение подавленности и безысходности заразило и его. Но все же по сравнению с остальными у него было некоторое преимущество. Во-первых, он все еще чувствовал себя сносно. Может, яд еще не подействовал на него в полной мере, а может, и в этом темные силы Зоны помогали ему. Проверить это было трудно – умея чувствовать жизненные потоки других, он не имел возможности применить свои «лечебные» навыки по отношению к себе самому. Возможно, потому, что это никогда еще не требовалось. Во-вторых, он подозревал, что, в отличие от товарищей, все-таки успел получить противоядие. Правда, совсем не то и не там, где этого можно было ожидать.

– Нет противоядия – это плохо, – сказал Бука. – Но, возможно, не смертельно.

– Ну конечно не смертельно. Душа – она же при любом раскладе бессмертна, – сказал Торчок. – Продолжай!

– Вот кому все нипочем, – пробормотал Удачник. – Эй, Торчок, у тебя осталось вот это самое, для безосновательного оптимизма?

– Тебе нельзя, – отозвался тот. – Это средство – всего лишь медиатор. Оно усиливает то, что и без того в тебе есть. Во мне – мое спокойствие и благость, в тебе же усилит страх и злобу.