Агата Кристи - Екатерина Цимбаева

Через год она сама устроила в «Савое» прием по случаю годовщины спектакля, такой, какой не был бы ей неприятен — только для своих. Среди «своих» оказался и ее бывший деверь Кристобаль Кристи, тоже внезапно вышедший в драматурги. И ни тени Арчи.

Розалинда присутствовала. Со свойственной ей сдержанностью она ценила творчество матери, но ненавидела премьеры и приемы. Ведь грубая осада Стайлса журналистами в 1926 году произвела на нее в том ее уязвимом детском возрасте еще более тягостное впечатление, чем на ее родителей. Она вынесла всю эту осаду, не имея возможности уехать, под присмотром Карло, испытывавшей горечь подозрения в убийстве и, конечно, с трудом контролировавшей себя в присутствии девочки — чем она могла объяснить ребенку происходившее, если сама ничего не понимала? С тех пор ненависть к малейшей публичности вошла в плоть и кровь Розалинды. Обе свои свадьбы она потребовала провести без малейшей шумихи, без гостей, даже без подвенечного платья. Она не устраивала коктейлей и вечеринок, не выносила гостей, кроме принадлежавших к узкому домашнему кругу, не давала интервью. Журналисты, естественно, платили ей неприязнью и обвиняли в зависти и ревности к знаменитой матери. Несомненно, быть дочерью такой матери тяжело. Розалинда молча и мрачно несла свой крест, но никогда не переносила личные чувства на произведения Агаты Кристи. Она всегда их читала, и если ей нравилось, честно это признавала.

«Свидетель обвинения» имел самую счастливую судьбу не только на премьере. Он произвел фурор на Бродвее, и в пору антикоммунистической истерии маккартизма и «охоты на ведьм», когда современные сюжеты стали опасны для Голливуда, удостоился экранизации самим Билли Уайлдером. Права на экранизацию пьесы продали за 116 тысяч фунтов — сумму, ужаснувшую Корка (ожидавшего получить 5 тысяч). Он посоветовал немедленно передать полученные деньги вместе со всеми правами на фильм Розалинде по дарственной, не облагаемой налогами, и тем спас свою великую клиентку от немедленной долговой тюрьмы (нечего писать блестящие вещи! а написал — расплачивайся свободой).

Экранизация стала сенсацией. Чарлз Лоутон на сей раз оказался полностью на своем месте в блестяще сыгранной роли адвоката. Марлен Дитрих была непревзойденна в роли жены-немки. Тайрон Пауэр, звезда вестернов тридцатых годов, в роли молодого обвиняемого был умеренно хорош, но он играл на краю могилы, и Уайлдер сделал ему последний комплимент, предложив в сцене в кинозале посмотреть давний фильм с его собственным участием. И даже на маленькую роль старой служанки пригласили лучшую голливудскую комедийную актрису второго плана тех же тридцатых годов Уну О’Коннор, которая сделала свой эпизод в суде одним из ярчайших в фильме. Единственная из всех экранизаций по ее книгам, эта удостоилась одобрения Агаты Кристи, несмотря на то, что Уайлдер внес в финал элемент необходимого Америке хеппи-энда. Нет смысла добавлять, что фильм имел огромный кассовый успех, вышел в прокат и в СССР и, к радости Агаты Кристи, не разорил ее вконец, а обеспечил ее дочь.

Акт III. Финал

«Свидетель обвинения» стал для Агаты Кристи высшей и последней радостью в театре и кино. И вообще ее жизнь после 1956 года пошла уже как-то не так. Она лишилась своей подруги Нэн Уотс, с которой так радостно было болтать о прошлых проказах. Давно еще мисс Марпл в романе «Объявлено убийство» проницательно сказала: «Человек остается один, когда уходит последний, кто помнил его молодым». Теперь одиночество постепенно начинало обволакивать и саму писательницу. Правда, с нею осталась дочь. И даже Арчи! В том же году он потерял жену, и Агата Маллоуэн послала ему великодушное письмо с соболезнованиями. Что он подумал, получив это первое после их встречи в 1927 году свидетельство ее внимания? Он ответил не менее благожелательным выражением благодарности за 30 лет счастья с Нэнси, которое ему подарила первая жена (!) — но они не встретились уже никогда.

Зато Розалинда после стольких лет увидела старого отца, которому, конечно, не Нэнси мешала видеться с дочерью все предшествующие годы, поскольку это было бы не в ее силах. Вероятно, дочь все-таки не простила отцу ухода из семьи, хотя наверняка обвиняла во всем ту женщину. Но теперь та женщина умерла, отец и дочь начали общаться не только в переписке. Арчи подарил дочке на память о себе два колечка, он словно желал под конец выполнить родительский долг, — но не слишком ли поздно? Дочь присутствовала и на его похоронах в 1962 году, где впервые увидела своего единокровного брата, тоже Арчибальда Кристи. Тот, кажется, только тогда и узнал, кто была первая жена его отца. В 2000-е годы, когда мистер Кристи был уже очень не молод, биографы Агаты Кристи часто расспрашивали его об обстоятельствах, связанных с жизнью и разводом великой писательницы. Что он мог знать? Его отец никогда об этом не упоминал. Тем не менее мистер Кристи отвечал на вопросы и, наверное, убедил даже самого себя в верности своих представлений о неведомом прошлом — кто проверит?

Агата Кристи закрывала глаза на существование первого мужа и на общение дочери с ним. Она снова трудилась с активностью военных лет, но если ее романы встречали полное одобрение прессы и читателей, на театре дела шли все хуже и хуже. Она написала комедийную пьесу-детектив «Паутина» для конкретной актрисы — Маргарет Локвуд (со специальной ролью для ее дочери), — спектакль продержался два года. Потом был сдержанно принятый «Нежданный гость» и провалившийся на премьере «Вердикт». Его неудача опять объяснялась психологической глубиной, которой зрители не ждали и не желали от творчества Королевы детектива: «Спектакль по этой пьесе назывался „Вердикт“ — плохое название. Я назвала пьесу „Не растут в полях амаранты“ — по строке Уолтера Ландора: „Не растут амаранты по эту сторону могилы…“. Я до сих пор считаю, что это лучшая моя пьеса после „Свидетеля обвинения“. И провалилась она, полагаю, лишь потому, что не была ни детективом, ни боевиком. Да, это пьеса об убийстве, но смысл ее в том, что идеалисты опасны: они легко губят тех, кто их любит. В ней поставлен вопрос: где тот предел, за которым недопустимо жертвовать, нет, не собой, а теми, кого любишь, в кого веришь, даже если они не платят тебе взаимностью?» На премьере очередная накладка, когда занавес упал слишком рано, отсекла финальные реплики и весь смысл, публика свистела.

Причины всех этих неудач лежали не в угасании таланта Агаты Кристи, а отчасти в смене вкусов зрителей, отчасти в плохих постановках, отчасти в ее поиске новых сторон своего дарования. И бальзамом на душу стало обращение голландского общества бывших военнопленных с просьбой разрешить — нет, не поставить, а возобновить постановку бухенвальдских «Десяти негритят»! Конечно, Агата Кристи немедленно дала согласие на повторение того невероятного спектакля. Возможно, объяснением немыслимого бухенвальдского выбора пьесы для спектакля может послужить история 1970 года, когда попавший в плен в Южной Америке англичанин Д. Джексон в критической для себя ситуации читал запоем испанские издания книг Агаты Кристи и позднее с горячей благодарностью писал ей: «Что особенно помогало мне, так это постоянные напоминания мисс Марпл и месье Пуаро о том, что существует другой мир, который по-прежнему живет в соответствии с абсолютными ценностями»[18]. Вероятно, только в особых испытаниях становится по-настоящему ощутим неброский, сдержанный, но непреклонный гуманизм творчества Королевы детектива. Добро всегда победит, зло всегда будет наказано — библейская заповедь?., сказочная фантазия?.. но и они бывают иногда отчаянно нужны…