Отражение. Зеркало войны  - Галина Гончарова

Кофе был хорошим, солнышко – теплым…

– Почему ты решила, что это – Антон?

Нина фыркнула.

– Тоже мне, бином Ньютона. Просто Тохе однажды розами по мордасам досталось, с тех пор он дарит только мягкие цветы.

– Нашлась героиня?

Малена искренне удивилась. По ее представлениям, раньше Антон по морде от женщин не получал, ни морально, ни физически. А тут вдруг новости?

– Так он соблюдал священный принцип – за одной ухаживаю, а с другой сплю. Подарил первой букет роз, а вторая увидела, выхватила, и по мордасам! – заржала Нина. – Досталось и Тошке, и его девице, как будто их кошками драли.

– Понятно. Грустный боевой опыт.

– Вот-вот, и боевой, и грустный. Но на моей памяти он давненько на цветы не разорялся. У вас вообще – что?

Малена вздохнула.

Можно бы и отшить, и даже вежливо, но ей здесь еще работать. Не стоит наживать себе… нет, не врага, но недоброжелателя – точно. Нина поделилась информацией, а ей в ответ – шиш? Некрасиво.

– Пока – ничего.

– А что хотелось бы?

Малена пожала плечами.

– А я не знаю, что ему хотелось бы. Понимаешь, вроде он то куда-то приглашает, то вот, герберы дарит, а дальше-то что?

– Классика. Переспать и разойтись.

Малена, сейчас именно герцогесса, задумчиво смотрела на небо. Синее-синее.

– А какой в этом смысл?

– Не поняла?

– Допустим, Антон набирается опыта, заполняет еще одну строчку в записной книжке, тешит самолюбие. Что получаю я?

Нина задумалась.

– Деньги, должность, развлекушки не предлагать?

– Это я и сама могу себе устроить. И все?

– Удовольствие.

– Близость без души, как суп без соли. Брюхо набьешь, но и только, – вздохнула Малена.

– Конфуций?

– Нет, моя бабушка.

– Сейчас подобное мировоззрение не в моде.

– Ну и дрянь же эта мода, пищит, трещит, а все никак не сдохнет.

Нина посмеялась. А потом поглядела уже серьезно.

– Малена, ты девушка серьезная, я вижу. И советую тебе сейчас, как своей малявке.

– Слушаю?

– Ничего серьезного ты ни от Додика, ни от Антошки не дождешься. Вот чисто по-человечески. Переспать – пожалуйста, побаловаться, погулять… это они могут. Но жениться на тебе не станут.

– У меня нет денег, связей, богатых родителей, модельной внешности и знания Камасутры.

– Видишь? Ты и сама все прекрасно понимаешь.

– Понимаю. Но и уволиться сейчас не могу – некуда.

Нина покачала головой.

– Ты и уволишься, ничего не изменится. И найдут, и спокойной жизни тебе не будет. По-моему, у Тошки заклинило.

– И у Давида?

– А чем он хуже друга?

– Соревнование? – печально произнесла Малена.

– Социалистическое.

«Скорее, капиталистическое», – не удержавшись, вставила свою реплику Матильда.

А Нина продолжала:

– И скажу сразу, даже если ты дашь одному, тут ничего не изменится.

– В смысле?

– Соревнование – дело тонкое. В первый раз приз взять не получилось, надо второй раз попробовать.

– И так каждый раз?

– Обычно все раньше заканчивалось. В этот раз ребята увлеклись.

– Обычно все раньше сдавались?

– Ну да. Ты вот держишься.

– И буду продолжать держаться, – одними губами улыбнулась герцогесса. – Ладно, извини. Пять минут уже прошли, пошла я…

Малена развернулась, уходя в здание, и не видела, как за ее спиной из окна выглянула Валерия, а Нина подмигнула коллеге.

Лера в ответ показала ей большой палец.

* * *

– Козлы!

– Ничего удивительного. Это бывает.

– В вашем мире такое бывает? – Герцогесса даже чуть успокоилась. Обидно же.

– Конечно. – Матильда поспешила добавить эффект: – Аукцион называется.

– А, это и у нас есть.

– Тогда принципы ты понимаешь. Сейчас просто примутся набавлять цену.

– А товар? Мое… то есть твое девичество?

– Да мне не жалко, – язвительно фыркнула Матильда. – За хорошую цену, для хорошего человека и гименопластику сделать можно.

– Че-го?

– А, у вас такого нет?

Малена, уже успокаиваясь, выслушала рассказ о процедуре, которая позволяет превратить девушек – в однозначно честных девушек, и покачала головой.

– Слов нет.

– Ничего, эмоций хватит.

Герцогесса посмотрела на герберы. На дверь кабинета. На герберы…

– Это – не розы. Результата не будет, – предупредила Матильда.

И девушки вдруг принялись хохотать.

Вот уж и правда – предусмотрительность.

* * *

Все-то они обе понимали. Но песни в этот раз получились грустные. И почему-то из кинофильмов о войне.

– … погибшие в небе за Родину, становятся небом над ней…[13]

Таких песен Матильда знала много. Бабушка их любила.

И настроение было подходящее… неужели они гибли за то, чтобы потом – вот так?

Яснее выразить свои мысли Матильда не могла, но было обидно. За себя, за подругу, за саму ситуацию…

Сергей кое-как подбирал аккорды, но здесь и сейчас людям важнее был чистый девичий голос, взлетающий к вечернему небу, а не его музыкальное сопровождение.

И когда Малена наконец устала петь…

В этот раз ей не бросили деньги. Но когда девушка опустилась на скамеечку, через пять минут к ней подсели.

– Здравствуйте, девушка, – вежливый, чуть вопросительный тон. – Поговорим?

– Здравствуйте. – Не то, чтобы Матильда или Мария-Элена жаждали продолжать общение, но не ругаться же? Некрасиво…

Подсевшая дама лет шестидесяти… Нет, другое слово к ней не цеплялось категорически. Это была именно дама. Сухощавая, ухоженная, с белоснежной улыбкой, которая навевала мысль о вставной челюсти. И очень дорого одетая.

– Я смотрю, вы иногда здесь поете?

– Да.

– Ольга Викторовна.