Только он - Элизабет Лоуэлл

Взглянув на треугольники, Виллоу убедилась, что Калеб прав.

— Если разделить девяносто градусов пополам и опустить перпендикуляр на основание, мы получим два одинаковых треугольника, — сказал Калеб, быстро действуя при этом карандашом и линейкой.

— И что?

— И если мы приложим линейку к этой линии и продлим ее до края карты, а потом то же самое сделаем с другими треугольниками, то эти линии должны где-то пересечься. «Три точки, две половинки, одно пересечение»… Это будет где-то…

— Здесь! — перебила его Виллоу, ткнув пальцем в то место карты, где пересеклись все линии. — Калеб, ты вычислил! Ты нашел Мэта!

Калеб ничего не сказал. Он просто запомнил место пересечения, привязав к знакомым ориентирам, и тут же бросил карту в огонь. Виллоу ахнула, когда бумага занялась пламенем. Раньше чем она успела протянуть к костру руку, карта съежилась и превратилась в пепел.

— Славно, что твои арабские скакуны в хорошей форме, — коротко бросил Калеб — Нам предстоит труднейший путь.

Он посмотрел на Виллоу. В сумерках ее глаза казались таинственными и незнакомыми. Мысль о возможности потерять ее была для него непереносимой. Он молча протянул ей руку. Виллоу без колебаний взяла ее, не понимая причины его мрачного настроения, но зная, что он нуждается в ней. Когда Калеб прижал ее, она прильнула к нему готовно и доверчиво. Так они стояли, обнявшись, не двигаясь, долгие минуты, словно боясь оторваться и навсегда потерять друг друга.

— Любовь моя, — прошептала наконец Виллоу, глядя ему в глаза. — Что тебя мучает?

Вместо ответа Калеб поцеловал ее. Поцелуй длился долго и не прервался и тогда, когда Калеб вошел в нее и она ощутила знакомый чувственный трепет. Калеб слизнул слезы восторга с ее ресниц, и все началось снова и не было ни вчера, ни завтра, время исчезло, а двое стали одним целым.

Виллоу заснула, не разъединившись с Калебом. Еще долгое время он прислушивался к ее дыханию, ее легким движениям, наблюдал за лунным бликом на ее щеках. Наконец он закрыл глаза и заснул, молясь о том, чтобы Рено был мертв

* * *

Виллоу встала в стременах и посмотрела вперед поверх торчащих ушей Измаила. Впереди расстилалась бескрайняя зеленая страна, и зелень имела такое множество оттенков, что Виллоу было затруднительно их назвать. Это не было ни равниной, ни гористой местностью. Хотя на горизонте время от времени появлялись силуэты вершин, между ними на протяжении многих миль чередовались пятна лесов, перелесков и лугов, которые напоминали огромное лоскутное одеяло, наброшенное на неровное основание. Попадались длинные, высокие кряжи, поросшие сосной, осиной и карликовым дубом. Между кряжами тянулись долины, по которым петляли ручьи и речки.

Виллоу сделала глубокий вздох, ощутив свежесть воздуха, счастливая оттого, что наконец-то приспособилась к высоте. Калеб сказал, что даже на наиболее низких местах их маршрута высота составляла почти семь тысяч футов. Многие вершины были вдвое выше. Было такое ощущение, что дорога идет по зеленой крыше мира, а вдали виднеются каменные трубы. Чувство необыкновенной открытости бодрило и пьянило.

Нигде не было видно ни дымка, ни домов, ни дорог, ни других признаков присутствия человека. Однако люди здесь все-таки были. Калеб обнаружил их следы в тех местах, где горы теснили зеленую степь. Иногда они вели на север или на восток. Но большая часть шла в сторону Сан-Хуана.

— Отсюда, — сказал Калеб, — ты можешь видеть самые отдаленные пики.

Гряда гор походила на причудливую пурпурную корону, оправленную изломанными жемчужинами. Страна, раскинувшаяся перед ними на пути к Сан-Хуану, была и дикой, и красивой.

— Сколько времени нам понадобится, чтобы туда добраться? — спросила Виллоу, усвоившая, что на Западе путь измеряют временем, а не милями.

— Два дня, если ехать напрямую. Но дай бог нам быть там через четыре дня.

— Почему?

— Индейцы, — объяснил Калеб. — Юты часто нападают на белых, если те пересекают им дорогу. Ну и Слейтер со своей бандой.

— Ты не считаешь, что они нас потеряли?

— Трудно потерять, кого-то, если известно, куда он направляется, — с иронией сказал Калеб.

— А разве они не могли отказаться от поисков, когда не обнаружили наших следов почти три недели назад?

— А ты бы отказалась?

Виллоу посмотрела в холодные ясные глаза Калеба. Хотя он на сей раз не предложил ей прекратить поиски брата, было ясно, что думает он именно об этом. Однако же, когда Виллоу спрашивала Калеба о причинах, он резко менял тему разговора.

— Джед Слейтер имеет большой зуб на меня, — сказал Калеб, отвернувшись от Виллоу. — А он такой человек, что не смирится, пока не убьет меня. Или я его.

— Поэтому ты не хочешь искать Мэта? — спросила Виллоу, вспомнив зловещую репутацию Слейтера-старшего. — Из-за Слейтера?

Калеб искоса взглянул на Виллоу.

— Только глупец специально ищет неприятности. Жизнь и без того на них щедра.

Он пришпорил Дьюса, послав лошадь рысью вниз по дороге, которая выводила к долине, зеленеющей на тысячу футов ниже. Глядя ему вслед, Виллоу с запоздалым сожалением подумала, что свой вопрос ей следовало бы сформулировать более тактично: никакому мужчине не по душе сознаваться в том, что он не хочет ввязываться в бой.

Нахмурившись, Виллоу пустила Измаила рысью, продолжая думать не столько о предстоящем пути, сколько о человеке, которого любила. С того момента, как они накануне покинули столь памятную маленькую долину, Калеб оставался задумчивым и замкнутым. Он ехал быстрым шагом, как человек, который хотел побыстрее разделаться с малоприятным делом. И ни разу не заговорил о том, что будет с ними после того, как они найдут ее брата. Ни разу Калеб не сказал, что любит ее, что хочет на ней жениться или хотя бы что не хочет расставаться с ней после того, как выполнит свои обязательства проводника.

И в то же время Виллоу проснулась сегодня утром и увидела, как Калеб смотрит на нее с такой тоской, что у нее сжалось сердце. Затем он быстро поднялся и, не сказав ни слова, ушел, оставив ее одну с застывшими в глазах слезами и с чувством, что непременно случится что-то страшное.

Она целый день возвращалась в мыслях к утреннему эпизоду. Тревога не отпускала ее, и все красоты открывающихся пейзажей были ей не в радость.

Затяжной спуск закончился, как и прежние, тем, что Калеб и Виллоу оказались в просторной долине, окаймленной горными хребтами. Их маршрут пролегал вдоль реки, ширина которой не превышала сотни футов. Вода в ней была чистая, прозрачная, течение быстрое. По берегам росли осины и деревья, напоминающие тополя, листья которых серебрились на фоне ясного неба и умиротворяюще шелестели под порывами легкого ветра. Зеленый луг оживляли бесчисленные цветы самых разных оттенков, как бы напоминая о том, что весна еще не ушла отсюда.

Как обычно, нещадно палило солнце. На Виллоу были лишь джинсы и рубашка из оленьей кожи, к тому же основательно расстегнутая. Фланелевое белье, в котором она так хорошо чувствовала себя на высокогорье, было уложено между одеял позади седла. Та же участь постигла и теплый шерстяной жакет. Серебряное журчанье ручья обещало утолить все усиливающуюся жажду прохладной, чистой водой.