Афганский полигон - Сергей Кулаков

Рэйв и Линк быстро переглянулись.

– Это меняет дело, – сказал Рэйв. – Действительно…

– Я думаю, – продолжил Роман, – Крохин-Смит ставит себе сразу несколько задач. Первая: непосредственное уничтожение строителей. Вторая, логически вытекающая из первой: разрыв отношений между Россией и Ираном. Третья и, пожалуй, главная: очередное громкое напоминание о себе Аль-Каиды. Потому что нет никаких сомнений, что подобная диверсия получит широкую мировую огласку.

– А Смит подымется еще на одну ступеньку в иерархии Аль-Каиды, – заключил Рэйв.

– Совершенно верно, – кивнул Роман.

– Звучит весьма убедительно, – сказал Рэйв. – Если выше предположение, Роман, верно, то это означает, что «дракон» остался в Бушире.

– Более того, – сказал Роман. – Можно предположить, что «дракон» по-прежнему находится на «Пуладе». Палуба корабля – отличная стартовая площадка для пуска ракеты. К тому же на корабле можно спрятать хоть безоткатное орудие, и обычная проверка его не обнаружит. Исходя из этого, а также из всего вышеперечисленного, я уверен, что «дракон» следует искать на «Пуладе».

– Ваша версия понятна, – кивнул Рэйв. – И она меня впечатляет. Примем ее пока за основную.

Зазвонил телефон.

– Я слушаю, – спокойно сказал Рэйв. – Нашли ящик? Пустой? Хорошо. Он продолговатый? Гнездо для тубы? Отлично. Везите его сюда. Они нашли ящик от «дракона», – сообщил он собравшимся, хотя это и так все поняли. – Надо притащить сюда Хакли, хватит ему спать. Впрочем, четверть часа у него есть. Продолжим, господа.

Он посмотрел на часы.

– Итак, надо лететь в Бушир. Это несомненно. Вопрос в другом. Как нам сохранить инкогнито? Я бывал в Иране. Там каждый иностранец становится центром повышенного внимания. Как властей, так и населения.

– Журналисты, – сказал Роман.

– Годится, – кивнул Рэйв. – Мы разделимся, чтобы привлекать как можно меньше внимания. Вы, Роман, с капитаном Эдвардс будете изображать журналистов. По виду вас не отличить от телевизионщиков. И местные жители примут вас не слишком настороженно. К представителям прессы там привыкли. Мы с Линком выступим в роли коммерсантов.

– Где жить? – спросил Линк.

– Это мы сейчас отработаем. Думаю, с помощью нашей тамошней резидентуры проблем с удобным для наблюдения и явок жильем не будет.

– Я могу обратиться в наше Управление, – предложил Роман. – Думаю, и наш иранский резидент смог бы оказать нам существенную помощь. Все-таки заняты мы одним делом…

– Не стоит, – резко оборвал его Рэйв. – Хочу напомнить вам, Роман, что наше приоритетное дело – поиск «дракона». И впутывать сюда ваше Управление не следует. Поэтому любая связь с ним недопустима. В противном случае вы немедленно исключаетесь из состава группы. А поскольку есть опасность, что вы самостоятельно отправитесь в Бушир, я буду вынужден поместить вас под стражу. Временно, разумеется.

Рэйв улыбнулся, блеснув при этом глазами. Улыбка давала понять, что он не желает принимать крутые меры по отношению к своему российскому коллеге, который ему, безусловно, был симпатичен. Блеск глаз однозначно говорил о том, что при малейшем отступлении от правил Роман будет немедленно арестован и продержан под замком так долго, как того потребует командировка в Иран. Не исключалась и пуля в затылок как самый надежный способ пресечь утечку информации.

Поэтому Роман волей-неволей вынужден был свои благие намерения оставить при себе. И вообще, хотя обсуждение деталей операции длилось еще более часа, он рта более не раскрывал.

Майкл Партон сидел за письменным столом в своей небольшой квартирке, расположенной в третьем этаже старого дома, покрытого налетом столетней сажи от угольных каминов.

Район этот не считался благополучным. Соседство заброшенных доков – некогда красы и гордости столицы – не привлекало сюда жильцов с хорошим достатком. Они предпочитали жить в более респектабельных районах, а сюда, в эти трущобы, населенные беднотой и неудачниками, даже носа не показывали.

Но Майкл Партон чувствовал себя здесь неплохо. Его устраивало отсутствие приезжих на улицах. Приводило в неизменный восторг то, что в трех сотнях футов течет Темза. И нравилось, что у него есть свой собственный пакгауз, который он арендовал за сущие пустяки – полсотни фунтов в месяц. Пакгауз, правда, имел в углах дыры от ржавчины, и замок на дверях давно не мешало бы сменить. Но все же это было надежное, прочное сооружение, и Майкл очень любил время от времени его навещать.

Услышав какой-то крик за окном, Майкл встал из-за стола, выглянул из-за шторы на улицу. Трое молодых людей, две девицы и чернокожий парень, устроили перебранку. Чернокожий парень рвал сумочку из рук одной из девиц, осыпая ее бранью, а та яростно сопротивлялась, призывая на помощь свою подругу.

Майкл какое-то время последил за скандалистами – обычная разборка между проститутками и сутенером, – зевнул, отошел от окна. На нем были мятые домашние шорты и футболка без рукавов. Шлепая босыми ногами, он сходил в кухню, налил себе кофе из кофеварки, вернулся в комнату с большой кружкой в руках. Сходил в туалет, затем в ванную, пошумел там водой.

Перед тем, как сесть за стол, он еще раз выглянул в окно. Внизу уже никого не было. Уличный фонарь равнодушно освещал плоские булыжники мостовой. В доме напротив, таком же старом, как дом Майкла, на первом и пятом этажах горел свет. Он всегда там горел. На первом жил одинокий пенсионер, он не ложился до трех ночи. На пятом собиралась веселая компания, свет там частенько не гасили до самого утра.

Задернув шторы поплотнее, Майкл еще раз зевнул и вернулся к столу. По дороге на минуту задержался возле стены, на которой висели две фотографии. С одной из них на него горделиво смотрели три черноусых офицера. Береты их были лихо натянуты на бровь, рукава формы засучены до самых локтей, обнажая мускулистые волосатые руки.

На другой фотографии, висевшей повыше, был изображен старик в чалме, белобородый и немного печальный. Под ним тянулась надпись арабской вязью.

Майкл поправил чуть косо висевший портрет старика, приложился лбом к стене. Пробормотал слова молитвы, вздохнул и сел за стол.

На столе стоял включенный ноутбук. Пока Майкл ходил, предыдущее изображение на экране сменилось плавающим тетраэдром – стандартной заставкой «метаморфозы». Майкл отхлебнул кофе, щелкнул клавишей и, когда на экране появился текст, углубился в его изучение.

Поработав с текстом четверть часа, он сменил картинку. Теперь на экране появились улицы и площади Лондона. Майкл медленно продвигался то в одну сторону, то в другую, отмечая что-то на листке бумаги. Иногда он менял масштаб, чтобы разглядеть тот или иной район с высоты птичьего полета. Затем снова снижался и неторопливо продвигался по улицам.

Но всякий раз, куда бы он ни шел, его маршрут заканчивался в одном месте. Это место весь мир знал, как Вестминстерскую набережную на Темзе.