Хозяйка Четырех Стихий - Мария Гинзбург

– Но тебе же она передалась по наследству! – возразил Лакгаэр. – Твоя мать…

Шенвэль покачал головой.

– Это очень долго объяснять. Коротко говоря, способность управлять мертвой силой может передаться по наследству только в том случае, если: один из родителей будет тем самым избранным; артефакт, при помощи которого избранный призывает мертвую силу, будет находиться на теле второго родителя в момент зачатия. Это весьма сложное условие. Я не говорю, что это невозможно, но вряд ли все необходимые события совпадут еще когда-нибудь. После войны все Разрушители вернули Пальцы Судьбы в то самое капище, которое ты не смог уничтожить.

– В этом мире повторяется все, – сказал Лакгаэр. – Но если ты не хочешь говорить – ладно.

Шенвэль вздохнул.

– Зови слугу, – сказал он. – Пусть принесут письменные принадлежности. Мне нечем расплатиться с тобой за гостеприимство и за все те неприятности, что я тебе причинил, кроме знания, которого ты так жаждешь…

Лакгаэр позвонил в серебряный колокольчик. Явились слуги, убрали со стола остатки трапезы, принесли письменные принадлежности и десерт – кувшин шербета, фруктовый салат для старого эльфа и чашу с мороженым для Шенвэля.

Удобную бухту на восточной стороне Круки завалило обломками камней, и Марфору пришлось пристать на западной части острова. Сегодня была его очередь дежурить в водном патруле. По правилам, патрульная лодка должна была постоянно находиться рядом с бакенами, делившими залив Рабина на эльфийскую и человеческую акваторию, но Марфор не утерпел. Эльфу очень хотелось увидеть своими глазами, что произошло с островом. Да и дежурство являлось чистой воды формальностью. Марфор работал в патруле все двенадцать лет, прошедшие после установления границ, и за это время ни одна лодка с человеческой стороны и близко не подошла к бакенам.

Эльфу с большим трудом удалось взобраться на верхушку Круки, где еще неделю назад весело шумел лес. Сейчас там не осталось даже земли, на которой стояли деревья. Удар обнажил скальные породы, из которых был сложен остров. Эльфу казалось, что он прогуливается по поверхности Ифиль, настолько странным и нереальным был окружающий его пейзаж. Черный, в прожилках, кварц соседствовал с серыми известняками. Марфор дошел до узкой полосы алого гранита, казавшегося языком в черной пасти оборотня, и остановился в задумчивости. Сочетание выглядело слишком красивым, чтобы быть естественного происхождения. У Марфора появилось подозрение, что Крука создана магами древности для каких-то своих целей. Эльф двинулся дальше, добрался до глубокой трещины, расколовшей остров почти ровно напополам, и остановился. Марфор толкнул ногой камешек, лежавший на краю пропасти, чтобы по звуку определить ее глубину. Ждать пришлось долго. Крука, похоже, был расколот почти до самого основания. Марфор в который раз порадовался, что на острове никто не жил.

Эльф рассеянно посмотрел на противоположный берег залива. Набережную Зеленого мыса, разгромленную волной в ночь разрушения замка, уже привели в порядок, и сейчас по ней гуляли празднично одетые люди. Сегодня мандречены отмечали день летнего солнцеворота, Купайлу, как они называли этот праздник. У эльфов сегодня вечером тоже должно было пройти торжество в честь Мидаёте.

Марфор растянулся на теплом камне. Эльф лежал, глядел в синюю высоту неба и бездумно следил за полетом чаек.

Но в сторону бакенов, деливших акваторию Рабина на человеческую и эльфийскую, иногда все же поглядывал.

– Вы с Буровеем обследовали меня в детстве на предмет магических способностей и ничего не обнаружили, – сказал Шенвэль, разминая мороженое ложечкой. – Вы сошлись во мнениях, сказав, что если мне и суждено стать магом, то не выше второго класса.

– Но Буровей еще тогда заметил, что это все очень странно, – заметил Лакгаэр, поливая салат сладким соусом. – Полукровки по силе дара обычно превосходят своих родителей, и ты должен был стать могучим магом. Подавление способности к управлению Чи как раз и может быть признаком врожденного владения Цин, предположил тогда Разрушитель – и оказался прав.

– Так вот, я долго не догадывался о своей власти над мертвой силой, – сказал Шенвэль. – Но я все время слышал музыку, мрачную и пленительную. Меня отдали в Линдалмар, я делал успехи, да и мои магические способности стали расцветать с каждым часом. Буровей почти угадал. Способность к управлению Чи развивается только вместе с умением управлять Цин – ведь эти каналы симметричны. С помощью музыки я овладел своим Цин. Тогда еще мир вокруг не рассыпался пеплом, когда я играл, но я смог защититься на третий магический класс. Я думал, что слышу Музыку Мелькора…

– Музыку Мелькора? – переспросил старый эльф, откладывая вилку и хватаясь за перо.

– Старая байка школяров Линдалмара, – махнул рукой Шенвэль. – Музыка Айнуров, как известно, уже сыграна и услышать ее невозможно. Ею является весь окружающий мир. Но та партия, что исполнил Мелькор в хоре валаров – это не только все тяготы и беды существующего мира, говорится в той байке. Музыку Мелькора можно услышать и по сей день. Мелодия эта болезненна и прекрасна; она выпивает жизнь того, кто ее слышит. Мне эту историю Боян рассказал, и от него при этом несло вареными мухоморами.

– А от байки попахивает ересью, – сказал Лакгаэр сурово. – Я думаю, это Боян ее и придумал. Впрочем, чего еще ожидать от этого смутьяна и проходимца…

Известный бард-полукровка утверждал, что он внук самого Волоса, чем умудрился одновременно настроить против себя и людей, возмущенных подобным кощунством, и эльфов.

Шенвэль отрицательно покачал головой.

– Нет, – сказал он. – В воспитательном лагере я понял, что автор этой ереси тоже, как ты говоришь, проходил «проверку любви к жизни». А Боян в лагерях точно не бывал. И я думаю, что автор песни тот экзамен не прошел. Вспомни, Лакгаэр. В момент пытки наступает такой момент, когда боль начинает приносить удовольствие. Когда желаешь ее еще и еще, потому что чувствуешь – за этим черным счастьем тебя ждет освобождение. Именно эту симфонию боли и наслаждения неизвестный автор и назвал Музыкой Мелькора. Так вот, я создал Орден Танцоров Смерти, даже не понимая, честно говоря, что я делаю. Я открывал свою Дверь и закрывал ее, даже не обращая на это внимания. Но для Танцоров Смерти мне пришлось подобрать шестнадцать мелодий. Шестнадцать ключей к замкам наиболее распространенной марки… Для моих Танцоров моя Музыка была все равно, что Пальцы Судьбы для Разрушителей. А потом я встретил Вахтанга. Последним экзаменом для Танцора Смерти был Танец со мной; и Вахтанг отделал меня, как бог черепаху.

– Как ему это удалось? – изумился Лакгаэр.

Шенвэль протянул через стол левую руку. У мужчин каналы Чи располагались над правой половиной тела. Магическая энергия спускалась от головы и уходила в землю. Каналов Цин Лакгаэр видеть не мог, но знал, что они проходят над левой стороной тела Шенвэля. «Скорее всего, и направление потока противоположное, из земли в небо», подумал старый эльф.

– У него было вот это, – сказал Шенвэль.