Святослав (Железная заря) - Игорь Генералов

— Львы тоже не сразу становятся сильными, есть время, когда убить их под силу даже шакалу, — вместо приветствия сказал базилевс.

— Ты помнишь Калокира, Василий?

Паракимонен кивнул.

— Про него я и говорил. Кто как не херсонец может уговорить варварского катархонта напасть на варваров?

Никифор засмеялся густым хриплым смехом, задрав вверх чёрную бороду. Часто никто не мог понять, оскорбляет его базилевс или, наоборот, хвалит, не понял сейчас этого и Калокир. Они прошли в небольшой, обставленный по-спартански покой, за ними тенью проследовал Василий, бесшумно притворив дверь. Став серьёзным, Никифор сказал:

— Я помню, как ты обронил, что неплохо было бы наказать мисян силою скифов, я запомнил твои слова. Ты слышал, что творят они на Понтийском побережье? Мне писал топарх Поликарпос, который вынужден был уйти под власть Киева. Святослав, как разбушевавшийся медведь, почуявший вдруг силу и ярость. Нужно направить эту медвежью мощь в нужное нам русло. Где сейчас главный русский архонт? Говорят, снова на Боспоре Киммерийском?

Калокир слышал это от Гордея, но промолчал. Никифор нажал на рычажок на золочёном индийском кувшине и пружина откинула крышку. Херсонец двинулся было перехватить кувшин, но Фока жестом остановил его и, не чинясь, разлил вино по двум чашам, оставив без внимания Василия.

— Я ценю твои русские связи, херсонец. И мне нравятся мужи доблестные. Если человек труслив в бою, то и в других делах он слаб. Так, Василий?

Паракимонен кивнул. Базилевс хитро посмотрел на Калокира и молвил:

— Ты ведь знал, что тебя пошлю? Молчи. Знал, ибо больше некого.

И добавил, протягивая Калокиру чашу:

— Об условиях поговорим позже, может, ты что-то добавишь к тому, что мы решили. Выпьем за твой успех.

Отправляли его в самый разгар лета, наделив для придания важности посольству высоким саном патрикия. С собою он вёз пятнадцать кентинариев золота — более двадцати пудов. Золото давали с расчётом на шестидесятитысячную армию, с учётом платы самому князю, подчинённых ему архонтов, воевод и даже сотников. Притом все понимали, что Святослав не соберёт такое громадное войско, да и незачем. Василий предложил разделить плату и отправить часть королю угров, Такшоню, чтобы он напал на болгар со своих земель, но Никифор и остальные вельможи дружно отвергли предложение, посчитав, что двустороннее нападение лишь объединит Болгарию и вконец озлобит против ромеев, да и угры сами пойдут в Святославово войско.

Весть о прибытии посольства летела впереди Калокира. Его диеру встретили в полусотне верстах от Тмутараканя две большие боевые лодьи для почётной охраны. В самом городе встречали все князья русов: Икморь, Акун и великий князь Святослав. После проведённого согласно важности торжественного приёма посланников императора, обмена подарками и строгого пира Калокира повели в баню, чтобы сгладить напряжённость встречи.

Не баня, а скорее большая печь, была сложена из камня в Икморевом дворе и через переход примыкала прямо к его терему. Парились здесь не так, как в Ладоге или Киеве — с веником и поддавания жару через каменку. Банщик, коренастый венд, все ворчал:

— Не по делу такой баней гостей стречать, эта только для бесед и годится. Баня — оно что, усталость снять, хворь выгнать, а после иди и болтай, сколько влезет.

Набились тесно, дыша сухим, наполненным благоуханиями распаренных трав жаром. Молодая грудастая прислужница подобрала скинутую гостями одежду. Акун, поймав её за понёву, предложил:

— Давай с нами, девка!

Та вопросительно посмотрела на Икморя, тот махнул рукой: иди, мол, не слушай.

Говорили об отвлечённом. Калокир расписывал поход Никифора в Сирию и было видно, что относится к базилевсу с уважением, то ли взаболь, то ли за то, что тот оказал ему гораздо большую честь, чем некогда Роман. Поведал и о том, как неудачно ходили пограбить Миссию. Святослав, в свою очередь, рассказал подробно о топархе Поликарпосе, его злоключениях и о том, как они мирились с Акуном. После бани пили пиво, продолжали говорить уже о предстоящем походе.

— Золота ныне достаточно, не то что, когда на хазар выступали, — сказал Святослав. — Снова ту же рать подниму, у них опыт есть. С княгиней, правда, спор будет, не хочет меня отпускать, но ничего, Ярополк во всё вникает, парень разумный. Когда-нибудь заменит княгиню, так буду на него и полагаться. А в Киев ныне не вернусь.

Калокир, узнав князя и то, что творится в княжеском доме, лучше по рассказам Гордея, перевёл смысл сказанных Святославом слов по-своему. Ольга до сих пор старается, чтобы сын без воли её ничего не делал, одновременно надеясь, что он всё же будет не только ратоборствовать, а князь и не собирается оставлять ратный промысел, надеясь на старшего сына, что заменит Ольгу и, кроме того, будет исполнять волю отца.

— Когда ты выступишь? — спросил Калокир.

— Как соберётся киевская рать. Там Ратша Волк и Свенельд готовить людей будут.

— Два паука в одном коробе, — хмыкнул Икморь.

— Отсюда мы пойдём через Тавриду к Дунаю, где встретимся со Свенельдом и с Волком, — продолжил князь.

— Не поспеют кияне, — возразил Акун, — кормы заготовить, собрать всех. Тяжело.

— Должны поспеть. Нам ещё к комитопулам слать, дабы помогли со воей стороны тем, что вмешиваться не будут. Раньше осени и не выступим.

— Никифор знает о твоих сношениях с Николой Мокри, — сказал Калокир, пытаясь заглянуть в лицо князю.

— Ну и что? Тебя ведь и просил я через Гордея повлиять на возможное решение базилевса отправить моё войско в Болгарию. Вышло как нельзя лучше. Византия отдалялась от Петра и Сурсувула и рано или поздно мы с комитопулами ударили бы по Петру. Но в таком случае ромеи могли бы вспомнить старую дружбу. Но боги благоволят нам, и Никифор Фока следует нашим замыслам.

— Пока следует, — все посмотрели на говорившего Калокира, — Никифор думает, что сумел нанять вас для набега, но если вы закрепитесь там, то он будет искать способы вышибить вас оттуда. Ему уже наушничают, что ты не упустишь случая, дабы оторвать кусок от причитающихся тебе земель.

Их глаза наконец встретились, патрикий невольно отпрянул, будто обожжённый раскалённым огнём. Показалось или нет, но он прочитал всё в насмешливом взоре князя, познал полноту и огромность замыслов. Распространить свою власть до Гема и Родоп, обезопасив себя на время войны от Византии. Или нет? Что предложили или хотят предложить мятежные комитопулы? Святослав был умён, он не пойдёт воевать за ромейское золото и призрачную, ещё не взятую власть, это не знал Никифор, но знала Ольга, которая вскоре узнает о походе. Она не успеет воспрепятствовать походу, а мешать собирать войско в помощь сыну не будет.

Каждый правитель использует власть по своему разумению, справедливо затем пожиная плоды её. Правитель может быть не умен и недалёк, но, окружив себя способными людьми, привести доверенный ему край к благоденствию. Горе стране, где самодур-правитель, окруживший себя льстецами, использующими своё положение исключительно ради собственного блага. Не трогая казну, Никифор вёл войны с арабами за счёт народа, облагая непомерными налогами, а иногда не гнушаясь и открытым грабежом знати. От его «реформ» страдала и церковь во главе со всемогущим и уважаемым патриархом Полиевктом, что едва ли не единственный осмеливался спорить с самим Константином Порфирогенитом. Император лишил церковь части доходов от недвижимости. Как поклонник аскетического монашеского образа жизни он считал, что богатство только вредит вере. Никифор первый из императоров ввёл налог, называемый тетартерон. То есть собираемый налог взимался так называемыми «тяжёлыми» номисмами, а выдача из казны производилась «лёгкими», соответственно менее ценными номисмами. Арабские войны принесли казне большие доходы, но шли они в основном на обогащение окружения Никифора. И, как это обычно бывает, даже этого казалось мало. Сыграв на так называемом аллагии, когда ценность номисмы понижалась, если на ней не изображён Никифор Фока, власть держащее окружение обогатилось ещё больше, кого-то, соответственно, разорив. В народе тихо росло недовольство.