Хармонт. Наши дни - Майк Гелприн

– Слушаю, – ожила трубка. – Говорите.

Мелисса шумно выдохнула и, собрав воедино всё, что в ней было, взяла себя в руки. Белые стрелки на зелёном щите дорожного указателя обозначали развилку в полумиле по ходу.

– Агент Ц-592, – сказала она в трубку звенящим от напряжения и решительности голосом. – За мной хвост, я отрываюсь.

– Подробности! – бросил голос в трубке.

– Меня сейчас убьют! – заорала Мелисса. – Понятно вам?! Это подробности!

Она бросила коммуникатор на пол, схватилась за рукоятку револьвера. Затравленно оглянулась, попасть в водителя «шевроле» на ходу нечего было и думать. Мелисса швырнула револьвер на пассажирское сиденье, вбила педаль газа в пол и пошла в отрыв. На развилочном повороте дала по тормозам, крутанула руль вправо. «Акуру» занесло, Мелисса чудом вписалась в поворот и полетела по кривой, отчаянно пытаясь выровнять машину. Краем глаза она успела заметить пронёсшийся мимо «шевроле», а в следующую секунду «акура» слетела с дороги, снесла ограждающий её бетонный бордюр и покатилась вниз по откосу. Мелисса истошно закричала за мгновение до того, как «акура», врезавшись капотом в землю, перевернулась.

Доктор Ежи Пильман, 39 лет,

ведущий научный сотрудник хармонтского филиала

Международного Института Внеземных Культур

– Где она сейчас? – Ежи перевёл растерянный взгляд с чёрного невозмутимого лица Кинделла на белую, но не менее невозмутимую физиономию Фроста.

– Её доставили в клинику Каттерфилда, – за обоих ответил Кинделл. – Если пожелаете, сэр, один из нас отвезёт вас туда.

Ежи вновь перебрал выложенные веером на столе фотографии. Он не мог поверить. Последние дни он только обо всём этом и думал и в результате пришёл к тому, что готов простить жене связь на стороне. Однако представленный детективами отчёт был настолько ошеломительным, что какая-то связь на стороне в сравнении с изложенным в нём казалась не более чем детской шалостью.

– Не понимаю, – Ежи с ожесточением швырнул фотографии на стол. – У меня не укладывается в голове. Как такое может быть вообще?

Детективы переглянулись.

– Наше дело представить факты, сэр, – осторожно ответил Фрост. – Делать из них выводы за пределами нашей компетенции. Но неофициально, так сказать, по-приятельски, мы можем прокомментировать эти факты. Если вы пожелаете, конечно.

– Комментируйте, – обречённо пробормотал Ежи.

– Хорошо, сэр, – Фрост доброжелательно улыбнулся. – Коллега поможет, если я что-нибудь упущу. С учётом всех имеющихся фактов, мы склонны полагать, что ваша супруга является спецагентом на государственной службе. Телефонный разговор, случившийся непосредственно перед аварией, прямое тому подтверждение. Мы в точности не знаем, что это за организация, ею может оказаться любая из шестнадцати разведывательных служб страны. Однако, по некоторым косвенным наблюдениям, предполагаем, что ваша супруга работает в ЦРУ или в ФБР. С меньшей вероятностью в УБН.

– Простите?

– Управление по борьбе с наркотиками, – пояснил Кинделл. – Собственно, вы могли бы гордиться женой, сэр. Судя по всему, она была внедрена в возглавляемую нынешним мэром организацию довольно давно. Возможно, ещё до замужества. И все эти годы занималась сбором информации. Проведённая ею против капитана полиции Уильямса акция свидетельствует о том, что информации накопилось достаточно. Думаю, в ближайшем будущем следует ожидать новых акций, уже без её участия. Также думаю, что конечная цель деятельности вашей супруги за все эти годы – мэр Рексополиса Цмыг, наиболее значительная фигура в нашем регионе. Возможно, зацепит сенатора Джексона, с которым у неё была интимная связь. Возможно…

Ежи утёр носовым платком выступивший на лбу пот.

– Сколько их всего было, этих связей? – глухо спросил он.

– Это нам, разумеется, неизвестно. Мы отчитываемся лишь за период наблюдения.

– Как вы считаете? Вы лично.

Фрост откашлялся.

– Понимаете, сэр, – участливо сказал он. – Это не главное.

– Что значит «не главное»? – опешил Ежи.

– Как вам сказать… Она выполняла поставленную задачу и, по всей видимости, справилась с ней. А способы… ну вы понимаете. Мы сожалеем о случившемся, сэр.

Фрост ещё долго говорил о том, что заметить наблюдение в городе трудно, а практически и невозможно. Извинялся, что они с коллегой оказались недостаточно профессиональны за городскими пределами. Уверял, что сочувствует, что сопереживает. Ежи слушал вполуха, он уже уяснил для себя, что детективы симпатизируют Мелиссе, возможно из корпоративной солидарности, возможно из патриотизма, и пытаются мягко, ненавязчиво внушить ему, что она перед ним не столь и виновата, если виновата вообще.

– Достаточно, – оборвал Фроста Ежи. – Как бы вы, детектив, поступили на моём месте?

Фрост смутился и просительно посмотрел на коллегу.

– Поговорите с ней, сэр, – посоветовал Кинделл. – Нам трудно судить о ваших отношениях, да это и не наше с коллегой дело. Но как… – Он на секунду замялся. – Как мужчина, я бы не спешил с выводами.

Сколько же старику лет, думал Ежи, пожимая Джеймсу Каттерфилду руку. Наверняка за семьдесят или даже… Он вспомнил недавнюю телевизионную передачу, интервью с Мясником после того, как тот отказался перенести клинику в Рексополис. Мои клиенты, пока их довезут в этот ваш Рексополис, могут отдать богу душу, сказал тогда интервьюеру Мясник. Я не гонюсь за клиентурой, денег у меня достаточно, правнукам хватит, поэтому резать парней на столе будут неподалёку от, с позволения сказать, места их работы.

Всю дорогу до клиники Ежи промаялся, десятки раз перебирая в уме доводы «за» и «против». Смириться с тем, что его жена оказалась агентом неведомо какой тайной организации, что все эти годы водила его за нос, было невозможно, немыслимо.

– А я вас помню, – сказал владелец клиники. – Вы некогда были моим пациентом, во времена, когда я ещё оперировал. Сложный случай: остаточные явления после сотрясения головного мозга, неправильное срастание рёбер, ещё что-то.

– Врождённая хромота, – напомнил Ежи. – Выбитые зубы, остальное по мелочам. Спасибо вам, доктор, если бы не вы…

– Благодарите своего покойного отца, – хмыкнул Каттерфилд. – Я догадываюсь, что привело вас ко мне. Ваша жена в безопасности, но длительные разговоры ей противопоказаны. Так что не больше пяти минут. Кстати, её тут охраняют. Двое, с позволения сказать, церберов, очень, знаете ли, – старик хихикнул, – принципиальные молодые люди, санитара едва не пристрелили.

Церберами оказались двое здоровяков в костюмах и при галстуках. Один из них поднялся Ежи навстречу и потребовал документы. Ознакомившись, угрюмо кивнул и отступил в сторону.

Мелисса лежала на больничной кровати под капельницами, с забинтованной головой и загипсованной ногой, подвешенной на перекинутом через блок тросе. При виде Ежи она, не сказав ни слова, закрыла глаза.