Врач - убийца - Джеймс Уайт

– Мы находимся вблизи дна входной скважины, – сообщил Конвей, – на уровне внутренней поверхности черепной кости. Перед нами, по всей вероятности, гроалтеррийский эквивалент мембраны, защищающей менингеальную оболочку мозга. Мембрана реагирует при надавливании на нее рукой. Она прогибается. Это позволяет предположить, что под ней располагается слой жидкости, сразу же за которым лежит внешняя поверхность мозга. Точно определить расстояние до поверхности мозга затруднительно, поскольку и мембрана, и лежащая под ней жидкость не совсем прозрачны. Производим небольшой надрез в мембране. Странно.

Мгновение спустя голос диагноста зазвучал снова:

– Надрез расширен и раскрыт, однако вытекания жидкости пока не отмечается. О, вот она какая...

В голосе Конвея стали слышны волнение и радость. Он объяснял, что, оказывается, в отличие ото всех видов, представителей которых ему доводилось оперировать, спинномозговая жидкость, защищающая мозг от сотрясений и служащая смазкой между поверхностями черепа и мозга, у гроалтеррийцев в строгом смысле слова жидкостью не являлась. Она представляла собой прозрачное полужидкое желе. Когда же в целях более тщательного изучения небольшой кусочек этого желе был вынут, а затем помещен на место, он тут же слился с основной массой, и от надреза не осталось и следа. Конвей счел это обстоятельство большой удачей – ведь теперь они могли передвигаться по менингеальной оболочке, не рискуя столкнуться с потерей жидкости, и произвести подход к первой намеченной цели – глубокой складке между двумя извилинами, к той области, где, согласно предположениям, располагался гроалтеррийский телепатический орган.

– Прежде чем мы продолжим углубление, – сказал Конвей, – мне бы хотелось узнать, испытывает ли больной какие-либо неприятные ощущения или психологический дискомфорт.

– Нет, – коротко отозвался Геллишомар.

Некоторое время на экране главного монитора были отчетливо видны руки Конвея и клюв Селдаля, ярко освещенные фонарем. Хирурги осторожно продвигались по желеобразному веществу между гладкой внутренней поверхностью менингеальной оболочки и морщинистой поверхностью коры. Вот они уже опускаются в узкое ущелье.

– Насколько мы можем судить, – зазвучал голос Конвея, – эта складка тянется примерно на двадцать ярдов в обе стороны от того места, где мы сейчас находимся, и имеет среднюю глубину примерно три ярда. Сверху места ответвления извилин прослеживаются четко, но с нарастанием глубины их стенки сжимаются. Давление стенок не представляет угрозы для жизни хирургов. Усилия, которые потребуются для их расширения, минимальны и никак не скажутся на нашей мобильности. Однако условия произведения хирургического вмешательства могут значительно осложниться. Вскоре нам придется наложить кольца-расширители.

Пока Геллишомар прямо к Лиорену не обращался, поэтому тот не знал, что творится в разуме пациента. Но крылышки Приликлы бились ровно и спокойно – значит, в непосредственной близости от эмпата никакого тревожного излучения не было.

– Успокойся, друг Лиорен, – сдержанно проговорил эмпат. – Ты сейчас волнуешься сильнее друга Геллишомара.

Ужасно обрадовавшись, Лиорен снова стал смотреть на главный экран.

– В этой доле, – говорил Конвей, – наблюдается самая высокая концентрация металлических микроэлементов. Для внедрения была избрана именно эта доля, так как подобное наличие рассеянных металлов наблюдается у некоторых других видов, обладающих телепатией. Хотя механизм действия телепатии остается не до конца ясным, высокая концентрация металлов указывает на наличие органического приемно-передающего устройства. Мы пытаемся установить, имеется ли у пациента нарушение высшей мозговой деятельности, включая телепатическую функцию, и если имеется, то мы намерены осуществить хирургическую коррекцию этой функции.

К сожалению, мы лишены четкой картины этой области коры головного мозга, – продолжал свой комментарий Конвей. – Для того чтобы такую картину получить, нам пришлось бы прибегнуть к использованию глубинных сканеров с высоким уровнем излучения, и тогда мы рисковали бы нарушить нейральную активность.

Поэтому мы воспользуемся только портативным маломощным сканером – и то только в случае острой необходимости.

Ранее, в процессе собеседования с пациентом, который по нашим указаниям выполнял произвольные движения и реагировал на прикосновения, давление и температурную стимуляцию, мы локализовали участки местного усиления нейральной активности и заранее исключили их из будущей зоны исследования. Эти данные были получены исключительно с помощью датчиков – то есть без привлечения радиации. Однако известно, что исследованию с помощью датчиков недостает точности, которую способен обеспечить только сканер.

Лиорен не мог поверить, что в госпитале найдется хоть один сотрудник и даже практикант, не знающий разницы между сканером и датчиком. Он решил, что последние объяснения Конвея адресованы пациенту.

– Мы ожидали, – тем временем продолжал Конвей, – что головной мозг такого крупного существа будет более обширным и более грубым по структуре по сравнению с существами более скромных размеров. Теперь мы видим – сеть кровеносных сосудов, снабжающих мозг, действительно огромна, однако нейральное строение мозга имеет столь же плотную и столь же тонкую структуру, как и у менее крупных существ. Я не могу... я не компетентен судить о том, какой уровень мыслительных способностей соответствует мозгу таких размеров и такой сложности.

Лиорен смотрел на увеличенное изображение рук Конвея, вытянутых вперед. Конвей раздвинул руки, снова сдвинул – казалось, он плывет по бесконечному океану плоти. На миг Лиорен попробовал поставить себя на место Геллишомара, но мысль о том, что по его мозгу бродит странное, белое, скользкое двухголовое насекомое, показалась Лиорену настолько отвратительной, что его чуть не вытошнило.

Когда Конвей заговорил снова, голос его звучал не так ровно и уверенно, как прежде. Слышался призвук дыхания.

– Хотя в данной ситуации мы не можем сказать наверняка, что есть норма, а что – патология, пока исследование не позволяет судить о наличии каких либо структурных изменений или дисфункции. Наше передвижение постепенно усложняется из-за возрастающего давления стенок складки. Поначалу это было приписано тому, что у меня просто устали мышцы рук, но и Селдаль, у которого рук нет вовсе, отмечает рост давления на ранец, в котором находится. Вряд ли это психосоматическое ощущение на почве клаустрофобии.

Мобильность и поле зрения значительно снизились, – добавил Конвей. – Приступаем к установке расширителей.

Затаив дыхание, Лиорен следил за тем, как Конвей поднял над головой первое кольцо. Затем Селдаль, орудуя длиной шеей и ловким клювом, помог ему установить кольцо на уровне пояса диагноста, после чего кольцо как бы само по себе надулось. Затем было установлено и надуто еще два кольца – на уровне коленей и плеч Конвея, после чего все три были собраны в пустотелый жесткий цилиндр по горизонтали. Как только сборка первых трех колец завершилась, Селдаль и Конвей добавили еще одно, четвертое кольцо и тем самым удлинили все сооружение. Затем заднее кольцо постоянно сдувалось и перемещалось вперед. Теперь вся конструкция двигалась вперед, а Селдаль с Конвеем двигались внутри ее в любом направлении, не испытывая при этом ни малейших затруднений. То, что оба конца цилиндра оставались открытыми, позволяло хирургам отлично видеть все вокруг и обеспечивало хирургический доступ к близлежащим тканям.