Горький привкус победы - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— За что месть-то?
— Вот тут начинается самое интересное. Старшие Галаев и Асафьев причастны к насильственным смертям отца и деда Павла Шарова…
Меркулов только присвистнул.
— Что же ты вечно со мной делаешь, Турецкий? А я думал сегодня пораньше домой вернуться. Пользуясь тем, что заседание закончится в шесть. В кои-то веки…
Турецкий попытался вспомнить, когда он в последний раз был дома вовремя. Прикинул, когда будет сегодня. Что скажет ему его жена… Едва не выругался вслух, но сдержался.
— Ладно, — заявил Константин Дмитриевич. — Пропадай горячий ужин! Выкладывай.
И Александр Борисович стал рассказывать ему все по порядку. Все то, о чем они говорили на совещаниях следственной группы, о чем вычитали в дневнике академика Василия Шарова, о чем беседовали со Славой Грязновым бессонной ночью…
Разговаривали долго. Но когда Меркулов все понял, раздумывал он недолго.
— Все, Саня, давай закончим сегодня на этом. Тебе тоже давно бежать пора, Генриховна-то заждалась поди. А завтра с утра сразу ко мне. Постановления буду выписывать. И на возобновление следствия по всем приостановленным делам. И о немедленном задержании всех членов банды, находящихся на свободе.
Меркулов взглянул на вытягивающееся от изумления лицо друга, но не дал ему открыть рта.
— Нет, речь о бизнесменах пока не идет. Их причастность еще доказывать и доказывать. Но Соколовского, Старикова и братьев Черепановых — брать. Явно загулялись они на свободе…
— Ну? — Вячеслав Иванович взглянул на вошедших в служебное купе милиционеров, вернувшихся из планового обхода состава.
Молчаливый милиционер, прозванный за абсолютную надежность и выносливость Броником — в честь бронежилета, — посторонился, пропуская вперед более общительного напарника.
— Докладываю. В поезде — без происшествий Взрослых пассажиров всего семьдесят три человека на весь состав. Плюс девять детей дошкольного или младшего школьного возраста.
— Бригада?
— Начальник поезда сразу после отправления лег спать. Проводники — кто как. В пределах нормы. Пьяных нет.
— Нет?
— Совсем уж пьяных — нет. Ну провожался кое-кто на вокзале, но поздно уже продолжать-то. Спать укладываются.
— А наш подопечный?
— Как и планировали. Сел в купе. Один. Постель не расстилает.
«Планирует в Серпухове сойти, — понял Грязнов. — Правы, ой правы были и Афанасьев, что бомжа своего спрятал, и Костя, что, не раздумывая, брать эту гоп-компанию приказал…»
А вслух произнес:
— Ладно. Начинаем. Страхуете меня с двух сторон. Но, думаю, сопротивления не будет…
Дождавшись, пока говорливый милиционер пройдет вперед по соседнему вагону и перекроет выход к дальнему тамбуру, Грязнов растер докрасна щеки, плеснул в ладонь минералки и приложил руку ко лбу, имитируя взопрелость, закинул за плечи объемный рюкзак и, подхватив в обе руки по чемодану, двинулся в соседний вагон. Следом за ним тронулся Броник.
По соседнему вагону Вячеслав Иванович шел шумно, цепляя чемоданами за двери купе, спотыкаясь и громко чертыхаясь. Остановился напротив раскрытой двери, за которой сидел единственный пассажир — седобородый плотный пожилой мужчина с пронзительным взглядом исподлобья.
— Уф-ф-ф! — Грязнов вынул из кармана мятый носовой платок и утер лоб. — Здравствуйте. Еле успел…
— Здравствуйте, — скрипуче ответил попутчик. — Проходите.
Грязнов засунул чемоданы под лавку, а рюкзак с трудом взгромоздил на верхнюю полку.
— Вы стелите, я в коридоре отдышусь пока.
— Мне выходить скоро. Стелите вы, — откликнулся мужчина.
— А проводник сказал, что вы до конечной…
— Напутал что-то. Сойду на первой же остановке. Меньше часа осталось.
Так и есть. Взял билет до Орла, но намеревался сойти раньше. Там, от Серпухова в одной остановке на электричке, в пустующем доме своего приятеля-геолога поселил на некоторое время майор Афанасьев своего агента Никифорова. От греха подальше. И, похоже, тем спас ему жизнь…
Грязнов согласно покивал:
— Значит, в Авангард собрались, Юрий Сергеевич? Неужели на мокрое дело решились на старости-то лет?..
Старик сверкнул глазами, но проскрипел:
— Не понимаю, о чем вы?
— Это правильно, что вы сразу за пистолет не хватаетесь, Стариков. У вас его и быть-то не должно. А если есть, давайте-ка его сразу на стол. Ни к чему вам это. Тем более все выходы из вагона перекрыты. В окошко прыгать? Нет. Ни к чему вам. Крови на вас нет…
Стариков метнул на Вячеслава Ивановича еще один быстрый взгляд, в котором чудесным образом соединялись злобная ярость, горечь поражения и затаенная надежда… Ведь на его руках действительно нету крови.
— Я давно не у дел, гражданин начальник. Перепутал ты что-то.
— Это мы у Никифорова спросим, к которому вы с последним визитом спешили. — Голос Грязнова стал жестким. — Сидите спокойно. У вас еще минут сорок есть. Подумайте. Может, примете правильное решение. Не мне вам объяснять, что чистосердечное признание…
Старик молчал всю оставшуюся до остановки дорогу. В Серпухове их уже ждал «воронок».
Полковника без шума взять не удалось. В последние дни он везде и всюду появлялся в сопровождении двух-трех плотных парней, скорее всего, вооруженных. Поскольку служба безопасности асафьевского холдинга была отдельной лицензированной структурой, занимавшейся всеми видами охранной деятельности, включая сопровождение грузов и эскортирование вип-персон, церберы не подпускали к шефу никого и, чуть что, совали руки за пазуху — к подмышечной кобуре. Устраивать штурм офиса крупной компании было весьма нецелесообразно. Затевать стрельбу в жилом доме тоже не хотелось. Поскольку в квартиру свою Соколовский просто так никого бы не пустил…
На площадке перед входом в ресторан никого не было. Отправив четырех бойцов к служебному входу и двоих — к кухонной двери, Яковлев, поддернув молнию просторной ветровки, скрывающей лишнее, вступил в покачивающийся круг света от старинного фонаря, болтающегося над входом в кафе с незатейливым названием «Ностальжи». Еще два черно-комбинезонных омоновца бесшумно проскользнули к стене. Осмотревшись, капитан поманил пальцем командира приданного ему взвода, шепнул что-то, и омоновец снова растворился в темноте, сгущавшейся за границами фонарного круга.
Яковлев позвонил. Витражная створка двери сдвинулась, и в образовавшемся промежутке возник рельефный силуэт «качка» — молодого швейцара-вышибалы с рельефной мускулатурой.
— Ну? — угрюмо вглядываясь в полумрак, спросил он.
Вместо ответа Яковлев резко «выдернул» его на себя, точно рассчитанным ударом в шею сшиб с ног и перебросил обмякшую тушу одному из подоспевших омоновцев. Вперед рванулся командир с группой из трех человек. Поймавший швейцара боец молниеносно проверил его карманы, вынул из заднего на брюках газовый пистолет, продемонстрировал Яковлеву и спрятал за пояс. Потом будет решено, нужно ли «показывать» его в отчете, или этой элегантной безделушке предстоит сгинуть в море негласных омоновских трофеев.