Герой из героев. Дело привычки - Елена Тихомирова

Ага. Ищи идиотов сродни тебе.

… Хм. Но идиоты нашлись. Тот же Никон забежал за печь, вытащил оттуда кирку и, несмотря на протесты и причитания жены, выбежал из дома.

– Эм-м, – задумчиво покосился я на засов. Мне виделось верным вернуть его на место, но передумать мне довелось быстро. Сейчас не нежити опасться стоило. Вся нежить от поднятого шума, скорее всего, уже бежала прочь от села без оглядки. Зато, если покинуть дом, то меньше шансов, что от мощного удара хвостом вдруг развалится кровля и похоронит тебя заживо. Также, прельщала возможность не доплачивать медяки, с которыми никак не хотелось расставаться. Кто в такой час помешает мне покинуть село безо всякой оплаты? Поэтому я ещё раз глянул на светлеющее небо и, убеждаясь, что до рассвета осталось не так долго, пристегнул к поясу меч.

– Вы нам поможете, сударь? – с надеждой пролепетала жена Никона.

Я не стал отвечать женщине. Просто накинул плащ и, взяв Элдри за руку, вышел «насладиться дивными видами амейрисских ночей».

– Куда мы? – пискнула девочка испуганно.

– Подальше отсюда, – я подтолкнул её в сторону сарая и веско добавил: – Идём.

Однако ноги у малявки едва шевелились. Элдри пялилась во все глаза на чешуйчатых чудищ и подкрадывающихся к ним храбрых дураков. Мне даже пришлось выдать ей подзатыльник, чтобы она наконец-то обратила на меня внимание. К счастью, этого оказалось достаточно. Элдри обиженно захлопала ресницами, но послушно двинулась вперёд, покуда я не сказал:

– Жди здесь. Понятно?

– Да.

У меня были обоснованные сомнения в искренности ответа, но мне и такого сейчас было достаточно. Вряд ли, девочка куда-либо делась бы, покуда я отвязываю Опала. Возле сарая росла раскидистая сирень и под ней даже я ощутил бы себя в безопасности. Так что это конь бы не убежал! Стоило мне пройти за дверь, как я увидел сколь нервно дёргается он в своём загоне. Испуганный шумом и почуявший запах хищных виверен, Опал вовсю мешал мне водрузить на него седло – недовольно бил копытом, неистово мотал головой, злобно фырчал. Так что мне пришлось сначала завязать ему глаза тряпкой, а лишь потом поспешно подготавливать к дороге. Времени на всё про всё ушло достаточно. Однако, когда я вышел из сарая, оказалось, что пропустить мне довелось не так много. «Самые сливки» только начинались.

Виверны уже поняли, что у них появилась общая проблема, а потому прекратили междоусобицу. Они благоразумно встали хвостами друг к другу, мешая тем горнякам напасть на них со спины, и с рыком скалились. Лезть к таким разъярённым тварям было чистой воды безумие, но мужики лезли на рожон, как говорится. Едва я усадил девочку на коня, как один из них пересилил страх и, удачно подкрадясь, с воплем всадил в крыло ближайшей виверны вилы. Удар был глупый, он не нанёс никакого вреда, а лишь разъярил зверюгу. Изогнув длинную шею, виверна сперва замерла, опешив от людской наглости, а затем стремительно вытянула морду вперёд и раскрыла клыкастую пасть в намерении схватить обидчика. И, само собой, ей это удалось. Её зубы крепко ухватили горняка поперёк туловища. Мужчина закричал, но это был крик агонии. Кровь потекла на землю. Из разодранного живота вывалились кишки, но виверна всё равно, словно дикая кошка, принялась мотать свою жертву из стороны в сторону, покуда мужик не обмяк. Тогда она выплюнула его ошмётки и злобно завыла так, что даже меня, привычного к голосам похуже, проняло. Звук был омерзительно неприятен.

Храбрые горняки вынужденно прижали ладони к ушам. Некоторые из них при этом выпустили оружие из рук, и другая виверна этим воспользовалась. Ещё один селянин бесславно погиб в клыкастой пасти.

– А-а-а! – только и успел прокричать он, прежде чем его голос перекрыл женский визг. Какая-то женщина в одной ночной рубахе выскочила на крыльцо с младенцем в руках и заголосила. Очень зря. Внимание виверны тут же переключилось на неё.

– Беги, Данка! – выкрикнул кто-то из храбрых горняков, но от страха женщина не сдвинулась с места. Она смотрела на двинувшуюся к ней виверну во все глаза, и пасть твари стала последним, что она увидела в этой жизни.

– Данка! – простонал горняк, от горя падая на колени, и его вид лишил прочих мужчин прежней отчаянной храбрости. Они бросились назад по избам, но было уже поздно. Почувствовав вкус добычи, виверны начали свой кровавый пир.

– Мама, мамочка! – заплакала Элдри, ужасаясь происходящему, и её голос вывел меня из бездеятельного состояния. Вокруг меня сейчас не кино происходило. Я не смел использовать магию, а, значит, выживать надо было иным способом. Ведь если я верно понял, то виверны разгромили бы всё село. Инстинкты вынуждали их поступить именно так. Поэтому я шустро сел в седло, прижал к себе одной рукой девочку и подстегнул Опала:

– Давай, мальчик. Вперёд!

Нестись куда-либо посреди ночи, чтобы наткнуться на стаю голодных гулей, в мои намерения не входило. До рассвета оставалось не так много, так что я заехал в редкий лесок, прилегающий к селению горняков, и, осмотревшись по сторонам, заключил, что место вполне подходящее.

– Почему мы остановились? Поехали отсюда! – жалобно заныла Элдри, когда я ссадил её с коня.

– Тихо! – сердито приказал я и, по новой обмотав морду Опала тряпкой, крепко привязал его к ближайшему дереву.

– Мне здесь не нравится. Я не хочу…

– Будешь трещать, нас виверны живо услышат! А не виверны, так нежить. Веди себя тихо!

Я был не на шутку сердит, а потому угроза в моём голосе прозвучала такая, что Элдри послушно замолчала. Она прекратила громко всхлипывать, затаилась как мышка.

«Хорошо», – резко успокоился я, покуда не понял, что девочка будет ходить за мной попятам хвостиком.

Элдри перепугалась настолько, что, когда я отошёл в сторону, без тени сомнений последовала за мной. Я ей, видимо, нынче казался не таким страшным, как озвученные ей опасности.

«Треклятье!» – подумал я и недовольно покосился на неё. Но, подумав, не стал ничего говорить. Ведёт себя тихо и ладно.

Неторопливо я подкрался к кустам, за которыми открывался хороший вид на деревушку. Они находились на возвышенности, а потому я верно рассчитал, что отсюда трапеза виверн будет хорошо видна. Мне требовалось убедиться, что никто из них не вынюхивает наш след. Но, к счастью, крылатые зверюги остались довольны имеющейся добычей. Разгромив дома, нынче они рвали клыками человеческие тела и, урча, проглатывали оторванные куски, время от времени задирая головы кверху.

– Хорошо так заночевали. Уютненько, – процедил я себе под нос,