Поцелуй василиска - Полина Флер

– Дитер, – простонала я. – Бедный Дитер, что они с тобой сделали?

Генерал, гроза и ужас врагов, василиск, убивающий взглядом, зарос щетиной и качался, как голая осинка на ветру. От его белой рубахи остались лохмотья, вытатуированного дракона покрывали засохшие кровоподтеки.

– Мэрион, – хрипло проговорил генерал, вжимаясь серым лицом в решетку. – Это правда ты? Или очередная галлюцинация? Игра воспаленного сознания? О Мэрион…

– Это правда я, – ответила, сдерживая слезы, потом повернулась к стражнику. – Ну что стоишь? Открывай эту вонючую клетку! Я не желаю оставаться тут ни одной лишней минуты!

Рольф бросился к решетке.

– Прошу отойти, ваше сиятельство, – бубнил он, брякая ключом в замке.

Я насилу дождалась, когда решетка откроется, и, подобрав юбки, бросилась к моему Дитеру:

– Любимый!

Я уткнулась в его грудь, всхлипывая и вдыхая запах пота, ни на секунду не морщась, не думая о крови на коже, царапая щеку о небритый подбородок. А Дитер осторожно целовал меня в висок, в лоб, в макушку, повторяя:

– Ну что ты, пичужка. Не нужно плакать. Главное, ты жива. Да и я пока жив.

– И останешься живым, – сказала я. – Потому что я пришла тебя освободить.

Зажав бумагу под мышкой, я принялась развязывать ткань, закрывающую его глаза. Дитер терпел, немного морщился, слипшиеся от грязи и крови волосы присохли к куску материи, и я кусала губы, стараясь не причинить мужу еще большую боль. Когда повязка упала на пол, я протянула пальцы к его очкам, но Дитер сказал:

– Стой.

Я замерла, жадно вглядываясь в его изможденное лицо. Какое-то время в стеклах клубилась непроглядная тьма, но наконец в глубине вспыхнули золотистые искры, и Дитер произнес:

– Теперь я вижу… Как же ты прекрасна, моя Мэрион.

– Твоя, – с жаром ответила я. – Целиком и полностью твоя.

– Я так тосковал по тебе. – Тут генерал впервые улыбнулся. – Иногда мне казалось, я слышу твой голос на грани реальности и сна. Ты звала меня по имени, и я откликался, но не получал ответа. Только крысы шуршали в соломе, а иногда приходила…

Он сглотнул, повернул голову, и золото в его очках засияло жарче.

– Не говори. – Я приложила палец к его губами. – Я знаю, кто приходил к тебе.

– Знаешь? – переспросил он. – Откуда?

– Это нетрудно, – поморщилась я. – К тому же Ганс передал мне вчера твое послание.

– Верный Ганс, – улыбнулся Дитер. – А Шэна ты нашла?

– Нашла, – заулыбалась и я, вертя на запястье браслет альтарца. – Это он помог получить приказ о твоем освобождении.

– У Макса случилось просветление? – ухмыльнулся генерал и сразу стал тем Дитером, которого я знала всегда.

Он оживал на глазах, плечи развернулись, голос окреп, осанка приобрела прежнюю стройность.

– Скорее сработала привычная доза, – ответно усмехнулась я. – Мне кажется, его поят магическим зельем.

– Тем же, которым опоили кентарийского посла?

– Гораздо хуже. Зельем подчинения.

– Подумать только. – Дитер иронично изогнул бровь. – Макс и прежде не был семи пядей во лбу, можно только представить, какая каша у него теперь в голове. И как же тебе удалось?

– О, это долгая история, – рассмеялась я. – Для этого мне пришлось сбежать из дворца, побыть служанкой королевы и прикинуться влюбленной в короля… Нет, не думай, – быстро подхватила я, глядя, как между бровями генерала пролегает тревожная складка, а мышцы каменеют. – Я никогда не предавала тебя, не предам и теперь. Я все расскажу, только, пожалуйста, уйдем отсюда.

– Я верю тебе, пичужка, – ответил генерал и, уставившись поверх моего плеча, сказал холодным тоном:

– Что медлишь, лейтенант? Приказ имеется?

– Так точно, ваше сиятельство! – отчеканил за спиной Рольф, о существовании которого я уже позабыла.

– Так выполняй! – рявкнул генерал. – Долго мне в кандалах сидеть? Я хочу наконец обнять свою жену!

– Слушаюсь, ваше сиятельство, – ответно рявкнул Рольф и бросился к нам с ключами от кандалов, приговаривая: – Вы уж не сердитесь, работа у нас такая. Думаете, мне радостно вас к герру дознавателю водить? Вот и нет!

– Знаю, – коротко ответил генерал, выпрямляя спину и вскидывая подбородок. – Я тебя не виню. Каждый служит короне как умеет.

– И ты послужил ей достаточно, – сердито заметила я. – Как видишь, их величества не торопятся вознаграждать тебя за службу.

– И я оценил это в полной мере, – сухо ответил генерал и с наслаждением растер освобожденные руки. – Если бы ты знала, как я мечтал об этом.

– Оказаться на свободе? – спросила я, поднимая на Дитера взгляд.

– Оказаться рядом с тобой, – сказал он и заключил меня в объятия.

Я замерла, и время остановилось, застыло между нами, заключило нас в хрупкий кокон, в котором я видела только Дитера, слышала биение наших сердец, дышала нашими запахами и уже не замечала смрада подземной тюрьмы. Ничего лишнего, ничего ненужного. Мне бы хотелось, чтобы так было всегда…

Поэтому я не заметила, когда в подземелье раздались чужие шаги и резкий голос коротко велел:

– Взять обоих!

Я вскрикнула. Что-то со свистом пронеслось над моей головой, потом послышался глухой стук, и Дитер выскользнул из моих рук, повалившись на грязный каменный пол. Обернувшись, я увидела словно в дурном сне, как Рольф опускает алебарду, древком которой ударил Дитера по голове, а в дрожащем свете ламп вырастает высокая женская фигура, облаченная в темное платье. Искры рассыпались по королевскому венцу, и слова покатились, колючие и холодные, как ледяные бусины:

– Новый приказ короля! Схватить обоих преступников! – Ее величество высоко подняла руку с зажатой в ней бумагой. – Связать и доставить на дворцовую площадь. Герцогиню – для наказания в десять плетей, генерала – для показательной казни. И к исполнению приступить немедленно.

Я зарычала, группируясь для прыжка. Я бы вцепилась стерве в ее светлые волосы, располосовала кожу ногтями, я бы плюнула в ее бесстыжие глаза, но сзади навалился стражник и заломил мне руки за спину, позволив только извиваться от отчаяния и, глотая слезы, кричать:

– Будь ты проклята, ведьма! У меня королевский приказ! Ты не можешь!

– Могу, – ехидно улыбнулась Анна Луиза. – И сделаю. На каждого хитреца найдется свой хитрец. Признай, что в этот раз ты проиграла, птичка.

Нас с Дитером везли порознь: его в клетке, связанного, с повязкой на глазах, все еще в полубессознательном состоянии, меня же в крытой повозке, тоже со связанными руками, как преступницу. Поддев мой подбородок наманикюренным ногтем, королева наслаждалась моим отчаянием и болью, а я кусала губы, изо всех сил сдерживая слезы. Я не могла доставить ей такого удовольствия! Ни за что!