Вечная ночь - Полина Дашкова

— Но всё-таки очевидных доказательств того, что Женявстречалась со взрослыми мужчинами и они ей за это платили, у вас нет? —уточнил Соловьёв.

— Нет. — Майя тяжело вздохнула и закурила. — Женя быласлишком умной и осторожной, чтобы у меня или у матери появились эти очевидныедоказательства. Но про одного я знаю точно. Вазелин. Певец. Правда, он вряд лидавал ей деньги. О нём говорят, что он жмот страшный, пижон и циник. В общем,тоже очень модный человек. Тусовщик. У них с Женей совсем недавно началсяроман. Их Маринка познакомила. Вот и понеслось.

— То есть Женя была в него влюблена?

— Не то слово! Она на нём помешалась. Все его песенки зналанаизусть.

— А он? Как он к ней относился?

Майя высморкалась в салфетку, закурила и произнесла трубнымбасом:

— Вазелин — тупая самовлюблённая скотина. Я думаю, всё делов пиаре. Ему постоянно нужны публичные скандалы, чтобы не слезать со страницжёлтой прессы. А наша дурочка влюбилась. Вполне возможно, что забеременелаименно от него.

— Вы знали? — удивился Соловьёв.

— Ну а как же? Я обратила внимание, что у неё давно нетмесячных, и тошнило её по утрам. Как-то зашла к ней в комнату, когда онаодевалась, и заметила маленький животик. Она же худющая, а там, наверное, уженедель двадцать.

— Семнадцать, — сказал Соловьёв.

— Что, уже было вскрытие? — Майя всхлипнула и покачалаголовой. — Господи, она, дурочка маленькая, хотела этого ребёнка. Ждала его.Она хотела замуж за Вазелина. Нашла принца! Спасибо, что вы не сказали Нине.

— Майя, а вы пытались поговорить с Женей, когда заметили,что она беременна?

— Конечно, пыталась. Она стала хохотать, кстати, довольнофальшиво, обозвала меня старой перечницей, сказала, что это полный бред, и ещёнапомнила ту историю, когда мы с Ниной потащили её в диспансер проверяться нанаркотики. Да, я думаю, отец ребёнка — Вазелин. Вы, кстати, допросите этусволочь хорошенько. Проверьте алиби. По-моему, у него с башкой не все в порядке,и я не удивлюсь, если окажется, что он шизофреник и маньяк.

Соловьёв глотнул кофе, обжёгся, запил холодной водой.Вспомнил, как тяжело пульсировала музыка в квартире Качалова, как хриплый голосповторял: «Твоё нежное сердце, твоя гладкая печень, виноград твоих лёгких исладкая кровь».

На самом деле его звали Валентин Фёдорович Куваев. Вазелиномего дразнили в детстве. У него вообще было много разных кличек. Для названиямузыкальной группы и для псевдонима солиста эта вполне подходила. Емуисполнилось сорок два года, но издали, особенно со сцены, он выгляделзначительно моложе. Лицо его оставалось таким же гладким и розовым, какдвенадцать лет назад, в самом начале его фантастической эстрадной карьеры.

В девяносто втором, в популярном ночном ток-шоу, он впервыеспел с экрана, для огромной аудитории. То, что он преподнёс публике, было оченьпохоже на романс, и текст, и музыка, и выражение лица автора-исполнителя — всев традиции классического русского романса. Калитка, накидка, нежная теньдевушки, хризантемы, разбитое сердце. Но к третьему куплету оказывалось, чтосердце разбито не в переносном, а в самом прямом смысле. Оно вывалилось извспоротой белой груди лирической героини и раскололось, как спелый помидор.Далее, все с той же серьёзной миной, тем же оперным басом, автор рассказал, как«жевал его, упругое, сырое, артерии скрипели на зубах, и струйки тёплой кровистекали тихо с губ за воротник». В последнем куплете он насадил на чугунноекопьё ограды отрезанную голову своей юной подруги, украсил её локоныхризантемой, «и вот она печальными глазами на белые акации глядит».

Двенадцать лет назад ведущий ночного ток-шоу сдержаннопоаплодировал, сохраняя скептическую мину, заговорил о постмодернизме и «Чёрномквадрате» Малевича, но говорить ему пришлось недолго. Последовал шквалзрительских звонков. Одни возмущались, негодовали, другие выражали восторг.Никто не остался равнодушным. Все спрашивали, кто он такой, откуда взялся и гдебыл раньше.

Валентин, тогда ещё даже не Вазелин, неохотно сообщилнекоторые детали своей предыдущей биографии. Родился в Москве, в 1962-м, послешколы поступил в Институт инженеров транспорта, но всё время пел, сочинял стихии музыку, жить не мог без этого. Пел везде, где находился хотя бы одинслушатель. С годами слушателей становилось всё больше. Появились кассетыкустарного производства. Появились поклонники и поклонницы. После институтанекоторое время работал по специальности, то есть транспортным инженером втроллейбусном парке, но вскоре понял, что должен только петь. Петь и сочинять.Вот наконец пригласили на телевидение, за что большое спасибо.

Собственно, тогда, в ночной студии, всё и началось. На неговышел бойкий молодой продюсер и принялся раскручивать по полной программе.Слава, деньги, поклонницы, шумиха в прессе, гастроли. Почти каждый концерт сопровождалсяскандалом. Сначала он выступал один, без группы, только сгитаристом-аккомпаниатором. Позже присоединились ещё двое музыкантов, флейтисти ударник. Это расширило репертуарные возможности, позволило устраиватьнастоящие театральные действа на сцене.

В ход пошли не только романсы, но и советская эстрада, ипатриотические песни, и белогвардейские, и творчество бардов шестидесятых.Вазелин не опускался до откровенной пародии. Пародистов и без него хватало. Онсоздавал нечто своё, новое, но использовал старые традиции, сваливал в кучулучшие образцы, наблюдал, как сама собой выпаривается из них неуловимаяароматическая эссенция смысла. Словесно-музыкальный жмых Вазелин смешивал скровью, с дерьмом, со всякой гадостью, которая существует внутри человека ивокруг него, и выплёскивал эту безумную смесь на своих благодарных слушателей.

Благодарны были все, и поклонники, и противники. ТворчествоВазелина давало возможность поговорить, поорать, выразить публично собственнуюпозицию. На его концертах зал ревел и стонал. Девочки сбрасывали с себя одежду,с воплями рвались на сцену. Завязывались драки, слушатели из задних рядовнапирали, сшибали, давили. Когда этого не происходило, ему хотелось убитького-нибудь.

Такое случалось все чаще. Интерес публики остывал. Его надобыло постоянно подогревать новыми пиар-акциями. С каждым очереднымвыступлением, особенно в провинции, Вазелин все отчётливей понимал: надо что-тоделать. Последний концерт в подмосковном городе Лапине его доконал. В зале былопусто, гнусно и скучно, словно двенадцать лет славы ничего не значили.

С самого начала что-то не заладилось. Автобус застрял впробке. Из кабины звучал писклявый голос одного из конкурентов Вазелина,солиста группы «Чипсы». Шофёр слушал последний хит на диске, даже не по радио.Специально поставил диск, но этого мало. Он ещё и подпевал.