Забытое - Марина Суржевская

Служитель из Храма Всех Святых, в отличие от остальных, ничего не ел. Сгорбившись, он стоял возле камина и неотрывно смотрел в огонь. По крайней мере, так казалось, потому что его ряса скрывал лицо.

Дрова затрещали и рассыпали ворох оранжевых искр, а провидец вздрогнул. И тяжело повернулся к Приору.

– Тьма наступает, – едва слышно произнес он. – Время близится.

В глубине Вестхольда что-то с грохотом обрушилось.

– Что это было? – выкрикнул кто-то.

Остальные лишь пожали плечами.

Входная дверь хлопнула и отворилась со стуком, все вскочили. Я тоже. Но увидела вовсе не того, кого ожидала! На пороге стояла… Ливентия! Одетая в черное платье, с косами, уложенными короной вокруг головы. Eе губы пунцово блестели от багряной краски, а глаза были густо обведены темной. Украшений не было. Ни одного. И в первый миг я даже не узнала нашу вечно яркую, словно пустынная птица, южанку.

Она осмотрела зал и ренегатов. Меня, Ржавчину, Аскеланов. Презрительно скривилась. И обратила взор темных очей на Приора. Его фиолетовая мантия безошибочно выдавала главу ордена. Отступники переглядывались, но благодушно. У Ливентии не было даже кинжала, а посчитать опасной безоружную девушку мог лишь глупец.

Или тот, кто знал о ее Даре. Длинные черные рукава скрывали запястья южанки и не давали понять – на месте ли браслеты. Грациозно и неторопливо Ливентия шагнула к Приору. Тот наблюдал спокойно, едва заметно улыбаясь. «Взгляд Бездны» на его груди был приглушен и почти не ощущался. Приор тоже не чувствовал опасности.

Но я-то знала!

– Ливентия, тебе лучше уйти! – торопливо выдохнула я, вскакивая.

Южанка не удостоила меня даже взглядом.

– Мерзкое сборище отступников, – прошипела она, не спуская глаз с Приора. – Убийцы! Вы сумели захватить Двериндариум, но не думайте, что вам все сойдет с рук! Ваши дни сочтены!

– Вы обворожительны и сокрушительны, милое дитя, – улыбка Приора стала чуть шире. – Но вам лучше послушать нашу дорогую Вивьен и покинуть этот зал. Поверьте. Для вашего же блага, госпожа Осхар.

Ливентия споткнулась, услышав свое имя.

Я осторожно придвинулась ближе. Ну что творит эта девчонка? На что она рассчитывает? Даже с ее Даром! Она может приказать лишь одному человеку, остальные разорвут ее на части! Ведь чтобы использовать Призыв – надо смотреть в глаза.

– Ливентия, – тихо сказала я. – Уходи, прошу тебя. Ты не понимаешь…

– Это ты не понимаешь, предательница! – рявкнула южанка. – Эти люди виновны в смерти моего отца! В смерти многих людей! Я ненавижу ренегатов. Вас всех!

– Ливентия! – простонала я, уже понимая, что произойдет дальше.

– И пусть это будет начало вашего конца! – гордо выпрямившись, заявила девушка, по-прежнему глядя в глаза улыбающегося Приора. А потом отдала приказ: – Я приказываю тебе больше не дыш…

Дальше все случилось в одно мгновение. Фиолетовая ряса слетела с тела Приора. Под ней оказались кожаные штаны и высокие сапоги. Голый торс украшал артефакт с янтарем и многочисленные шрамы. Словно кто-то неведомый когда-то прожевал это тело и выплюнул…

Изменения произошли так быстро, что я не успела их уловить. Вот только что был человек, а в следующий миг… Его ноги, бедра и живот остались прежними. А вот остальное… Руки удлинились, покрылись шерстью, на них появились острые черные когти. Плечи расширились, на груди образовались кожаные пластины-наросты, а за спиной хлопнули кожистые крылья эфрима с ядовитыми шипами на концах. Глаза Приора стали удлинёнными, черными и нечеловеческими.

Приор был одновременно человеком и эфримом.

Он был… Двуединым.

Ливентия не успела отдать ему приказ не дышать – Приор взмахнул когтями, и девушка рухнула на пол. Ее лицо расчертили пять багровых полос. Словно не веря, что это возможно, красавица подняла руку и тронула свою щеку.

Приор возвышался посреди зала. Нечеловеческие глаза блестели, словно волчьи ягоды.

– Я ведь велел уходить, госпожа Осхар. Но вы слишком упрямы, не так ли? Пусть это послужит уроком.

Его голос тоже изменился, став более низким и рычащим. Ржавчина выглядел настолько ошарашенным, что даже рот открыл. Кажется, парень не мог поверить, что подобное изменение возможно. По-звериному дернув головой, мой друг зарычал и обратился в эфрима.

Ливентия оторвала ладонь от лица и начала подниматься. Ее трясло, взгляд стал мутным. С лица капала кровь.

Вестхольд снова содрогнулся.

Дверь слетела с петель, и в нее вошла Тьма. Живая, дышащая, вибрирующая чернота, единый сгусток чернильной гибели. На этот раз оружие выхватили все. Но Тьма выпустила длинные щупальца Теней, сразу несколько десятков, и выхватила клинки ренегатов. Сброшенные серые рясы упали на пол, и я увидела разъярённых воинов. Щелкнули браслеты – и во Тьму полетели сгустки огня и льда – ренегаты применили Дары. Но Тьма лишь сожрала подношение и стала еще больше. Она росла и множилась, пульсировала, словно ненасытное черное чудовище. Двигалась, шевелилась множеством толстых змей, иногда рассыпалась пеплом и собиралась снова. A внутри нее был человек. Или нет.

Я не знала, кем теперь был Кристиан.

Зал наполнился воплями, звоном оружия и рычанием эфримов. Свет померк, в зале стало темно, как в полночь. Упав на пол, я поползла в сторону южанки.

– Ливентия, надо уходить. Ты слышишь меня?

– Вивьен? – в проблесках света я увидела влажные глаза цвета чая. – Вивьен…

– Давай, ну же, – я потянула ее к двери. – Надо уйти. Ты сможешь. Здесь недалеко…

Ливентия вдруг с такой силой вцепилась в мою ладонь, что едва не хрустнули кости!

– Вивьен! Я совершила ошибку! Я приказала… приказала сделать кое-что плохое. Я не хотела, чтобы ты… О Плодовитая Матерь! Я не хотела твоей смерти. Но я так разозлилась, так разозлилась… Ты понимаешь меня?

– Понимаю, – ничего не понимая, пробормотала я. – А теперь двигайся к выходу. Склирз ползучий, где тут выход?

В убивающей тьме кто-то орал, что-то падало и ломалось. Разлетелся щепками стол, зазвенел бьющийся хрусталь. Завыли звери. Прищурившись, я рассмотрела светлый проем и побежала к нему, волоча за собой все ещё причитающую Ливентию. В ее бормотании я ничего не понимала, да и не особо вслушивалась. Сейчас самым главным было убраться подальше от этого побоища!

Но добежать мы не успели. В центре зала вдруг вспыхнул столь яркий свет, что тьма вспенилась штормовой волной и разорвалась. Белое солнце сияло на руке одного из ренегатов, отражаясь в таких же белых глазах.

Кристиан сделал шаг назад. Сейчас его было хорошо видно. Февр в черном мундире карателя. С черными рисунками на лице. И чернотой вокруг. Крылья рваными тряпками бились за его спиной.