Воины света - Николай Андреев

— Господи, никогда не думал, что буду так радоваться обычному коню, — причитал Воржиха, поглаживая морду довольно смирного существа. — Они ведь нам как родные. Маленькая частица дикой планеты. И вот мы здесь встретились… Невероятно.

— К сожалению, лошади тебя не понимают, — улыбнулся Тино. — И не испытывают столь же глубоких чувств. В конце концов, они давно являются местными жителями. Это, наверное, сотое поколение перевезенных животных.

— Какая разница, — возразил Храбров. — Когда я поглаживаю ее по загривку, то словно возвращаюсь домой. В памяти сразу всплывают бурные потоки мутной реки, мохнатые ели и пьянящий аромат луговых цветов. Сколько раз мальчишками мы ходили в ночное… Костер, тихие разговоры и теплое дыхание лошадей. Разве я могу забыть своего Буйного? Не конь, а огонь. Горячий, вспыльчивый, сильный. К седлу он подпускал только меня. В бою мы были единым целым…

Русич отвернулся в сторону и украдкой утер набежавшую слезу. Бурные события последних лет стерли былые воспоминания. Прошло семь лет, как Олесь покинул Землю. Стоит ли до сих пор Великий Новгород? Живы ли родители? Вопросы, на которые не получить ответа. Планета так далека, что иногда кажется, и не существует вовсе.

— Я вижу, вы подружились с нашими боевыми скакунами, — раздался сзади знакомый голос.

Наемники обернулись и увидели Картера, идущего к ним в сопровождении двух офицеров. Часовые быстро оповестили начальника о пробуждении чужаков.

— Умное и сильное создание, — заметил Храбров. — Если относиться к нему с любовью, хозяина никогда не подведет. В Энжеле тоже есть несколько лошадей. Во многих делах они просто незаменимы. К сожалению, в стране мало пастбищ, и мы вынуждены ограничивать поголовье.

Воины оставили животных в покое и неторопливо направились к поселку. Уже стемнело, однако, на жизни тасконцев это ничуть не сказалось.

Вдоль улицы были вкопаны столбы, на которых горели яркие факела. На террасе таверны шел бурный спор. Два солдата что-то не поделили во время карточной игры. Скорее всего, дело закончилось бы дракой, но Бьерн кивнул головой одному из помощников, и скандал быстро затих.

— У вас отличная дисциплина, — вымолвил самурай. — Такие строгие порядки только в гарнизоне или во всей армии?

— Везде, — произнес унимиец. — Законы герцогства очень суровы. Каторжные работы можно получить за незначительный проступок. В войсках наказания еще жестче. Я не сторонник крутых мер, хотя и часто угрожаю ими. Большинство моих людей знает, что это лишь слова. Гарнизон находится в приграничной зоне, и командир имеет право казнить неподчинившегося солдата. На соседних участках подобные случаи не редкость.

В голосе Картера звучала боль и горечь. Существующий режим его явно не устраивал. Землянам следовало догадаться сразу — о великодушии герцога офицер говорил с нескрываемым сарказмом.

— Жестокость — не лучший способ поддержания дисциплины, — задумчиво сказал Аято. — В решающий момент битвы солдаты могут дрогнуть. Страх перед смертью окажется сильнее страха перед наказанием. В войне побеждает армия, уверенная в собственной правоте.

— Полностью с вами согласен, — кивнул головой унимиец. — Восемь лет назад в стране были совсем иные порядки. Тогда правил герцог Эдвард, старший брат Альберта. Умнейший человек. Он превосходно разбирался в политике и военном деле, ввел ряд законов, облегчающих жизнь простых людей. Эти нововведения, естественно, не нравились дворянской знати. Зато большинство граждан буквально боготворило своего повелителя. Соседи уважали и боялись нас. Процветала торговля…

— Что же произошло? — спросил японец.

— Несчастный случай на охоте, — тяжело вздохнув, вымолвил Бьерн. — Стрела из арбалета насквозь пробила сердце Эдварда. На редкость «удачный» выстрел. Убийцу сразу схватили и публично казнили, а на престол вступил младший брат герцога.

— Подобные беды нередко преследуют могущественных владык, — иронично усмехнулся Тино. — То в горах по странному стечению обстоятельств начинается обвал, то лошадь на скачках спотыкается и ломает ноги, то в бокале вина почему-то обнаруживают яд. Итог, как правило, один — смена власти.

Офицер с интересом взглянул на собеседников. Несмотря на их невзрачный походный внешний вид, воины держались уверенно и смело. Невольно мелькнула мысль, что эти люди появились на границе государства вовсе не случайно. Не каждый человек рискнет отправиться в дальнее путешествие по океану. А вдруг чужаки скрываются от чьей-то мести?

— Неплохая осведомленность о придворных делах, — произнес тасконец. — Вы что, были близки к высшему свету?

— Не совсем, — вмешался Олесь, почувствовав волнение Картера. — Мы можем поговорить начистоту?

Русич откровенно намекал на присутствие подчиненных унимийца.

— Конечно, — ответил Бьерн.

Едва заметный кивок головой, и офицеры тотчас удалились.

— Благодарю, — сказал Храбров. — Предлагаю побеседовать откровенно. Но прежде я задам очень каверзный вопрос. Почему командир южного пограничного поста герцогства Менского так много разглагольствует о собственном правителе? Причем, в весьма нелестной форме. Ладно бы он рассуждал в кругу близких друзей, но перед чужеземцами… Либо это крик отчаяния, либо провокация. Мы ведь знакомы лишь несколько часов. Что подумает глава нашего государства? Союз с глупым и жестоким тираном опасен и недолговечен. А если о крамольных речах подданного узнает герцог…

— Неужели я наболтал столько лишнего? — искренне удивился Картер.

— Думаю, достаточно, чтобы по местным законам отправить бунтаря на плато, — улыбнулся Олесь.

— Значит, старею, — произнес унимиец. — Раньше проявлял большую осмотрительность. Видимо, гнев затмевает разум солдата. Да и не силен я в интригах. Привык говорить правду в лоб. За что, впрочем, и поплатился.

— Опала? — уточнил самурай.

— Да, — честно проговорил Бьерн. — При Эдварде я командовал полком. Больше тысячи воинов в подчинении. Меня ценили и уважали. В те времена были в почете люди дела, а не болтуны и выскочки. После смерти герцога в армию хлынула толпа бездарей и подхалимов. У придворных фаворитов немало родственников. Я не особенно стеснялся в выражениях. А язык бы следовало попридержать… Сначала батальон, затем мелкая штабная должность, теперь вот дальний глухой гарнизон. Мне еще повезло. Некоторые мои друзья лишились жизни. Их приравняли к обычным преступникам и отправили на плато.

— Вы не боитесь смерти? — спросил Аято.

— Не боится умирать только дурак, — вымолвил тасконец. — Я слишком часто смотрел ей в глаза. Почему офицер герцогства столь откровенен? Ответ прост — надоело жить крысой. Невелико счастье спрятаться в норе и не высовывать носа. Мое раздражение по поводу событий, происходящих в родной стране, давно ни для кого не секрет. В поселке наверняка есть доносчики, но командование не считает меня опасным. Существует еще одна причина: я редко ошибаюсь в людях и потому сразу почувствовал, что чужаки близки мне по духу. Вы не способны на подлость и лицемерие.