Синдикат "Громовержец" - Михаил Тырин

И тут Кирилл вспомнил. Последний и единственный раз он видел этого человека в глухом шлеме, поэтому не сразу смог узнать. Это был командир десантников, освободивших универмаг от «исламцев». Тот самый дядя Спартак, о котором Машка ему все уши прожужжала.

— Это твой отец? — спросил Кирилл.

— Временно, — беспечно кивнула девчонка.

— Не понял. Как временно?

— Мой папа пропал без вести на задании. Он остался там, у вас. Ну ты сам знаешь. Пока его ищут, Спартак — мой папа. Мне еще нельзя жить без родителей.

— Постой, я что-то не понял. Как это твой папа пропал? Где у нас?

— После аварии капсулы. Разве ты не знаешь?

— Знаю, — зачем-то соврал Кирилл. Впрочем, не совсем соврал. — И теперь дядя Спартак — твой отец?

— Вы так смешно говорите. И Маша тоже. Почему дядя? Он просто Спартак. Может, ты и меня станешь называть тетей?

—Да нет…

— А почему ты не кушаешь? Давай помогу.

Девчонка взяла оранжевую колбаску, вставила в нее ярко-красную спицу и передала Кириллу. Колбаска зашипела и начала прямо в руках нагреваться.

— Кусай. А то остынет и будет невкусная.

Кирилл попробовал.

— Нормально, — сказал он. — На сосиску похоже.

Кирилл начал пробовать все эти цветные штучки и скоро вошел во вкус. Ираида тем временем взяла прозрачный зеленый шарик, проткнула его соломинкой и начала пить.

Кирилл украдкой посматривал на нее. Он никогда не видел таких красивых девчонок. Машка, конечно, тоже очень даже ничего, но она — своя, домашняя, привычная. А эта — как с картинки.

— А мы где? — спросил Кирилл. — Далеко хоть от дома?

— Не-а.

Есть уже не хотелось. Кирилл привычно хлопнул себя по карманам, однако сигарет там не было.

— Хрящ скоро придет?

— Сейчас должен подойти. А почему ты больше не кушаешь? Спартак сказал, чтобы я тебя хорошо покормила.

— Спасибо, я уже.

Воцарилось молчание. Кирилл не знал, о чем теперь говорить с маленькой красавицей. Отвечать на насущные вопросы она, похоже, и не собиралась. От нечего делать он взял из чемоданчика розовую палочку, похожую на мелок, и надкусил ее. В горле тут же запершило, на глазах выступили слезы. Кирилл едва удержался, чтоб не сплюнуть.

— На, запей! — девчонка протянула ему прозрачный шарик. — Это же не едят, этим мажут.

«Себе бы помазала, — со злостью подумал Кирилл. — Предупреждать надо».

Тут наконец появился Хрящ. Дверь отъехала в сторону, впустив его, после чего бесшумно замкнулась.

— О! — воскликнул Кирилл. — Явился, не запылился! Ты где пропадаешь?

Хрящ вошел молча. Он был какой-то напряженный, скованный. Переступал ногами острожно и все время бросал на Кирилла многозначительные взгляды.

— Сережа, садись завтракать, — пригласила Ираида.

— Мне нельзя, — выдавил Хрящ и непроизвольно коснулся живота. — Нельзя целый час ничего есть.

Он сел на кровать — медленно, осторожно, держа спину прямой. Снова потрогал живот, потом нервозно сцепил руки. Кирилл уже начал тревожиться.

— Ну… я пойду, — сказала девчонка. Видимо, поняла, что она здесь лишняя. — Сейчас Спартак придет.

— Ну, пока…

Хрящ проводил ее немигающим взглядом, затем перевел его на Кирилла.

— Понял? — спросил он.

— Ничего я не понял. Где ты ходишь?

— Где я хожу? — Хрящ испытывающе поглядел на товарища. Он словно решал, стоит ли доверять ему ответ на такой вопрос. — Ладно, скажу. В медпункте я был. Глистов выводил, ясно?

— Что? Зачем?

— Не знаю, зачем. Сказали, тут с глистами нельзя.

— А у тебя глисты были?

— Тише ты! — рассердился Хрящ. — Сказали, что были. Только не говори никому, ладно?

— Ага.

— И ей тоже, — Хрящ кивнул вслед Ираиде. — Классная телка, да?

— Ничего. А Машку не видел?

— Машку-то? — Хрящ явно был не в себе. Его словно распирали какие-то догадки, подозрения, и он то и дело уходил в них.

— Ты чего? — встревожился Кирилл.

— Что?

— Чумной какой-то. Тебе по ошибке мозги не удалили вместо глистов?

— Шуточки, да? А хочешь еще шуточку?

— Да кончай ты дергаться! Говори толком.

— Толком? Сейчас будет тебе толком…

Хрящ встал, прислушался, затем на цыпочках подошел к одному из встроенных шкафов.

— От-тана! — прошипел он и раздвинул створки. — Гляди!

Это был не шкаф, а окно. Кирилл приподнялся с кровати, посмотрел… и едва не упал обратно.

— Как… как… — растерянно забормотал он. Потом вскочил и бросился к окну.

За толстым холодным стеклом был черный-черный космос. Горели непривычно яркие кружочки звезд. Внизу виднелся кусочек Земли — какой-то зыбкий, нежно-голубой, слабенький.

И еще в поле зрения висело несколько космических аппаратов. На них топорщились какие-то штыри, антенны, возможно, даже пушки. Казалось, рой хищных колючих насекомых завис над беззащитной голубой планетой.

— Вот тебе мои глисты, — мстительно проговорил Хрящ.

— Это получается, мы в космосе, — ошарашенно проговорил Кирилл.

— А ты думал — на подводной лодке?

— Но где же тогда… эта… невесомость?

— А оно тебе надо? Давно не блевал поутру?

Кирилл без сил опустился на кровать. Иллюминатор с пугающе-черным космосом так и притягивал взгляд. Он попытался сообразить, что же на самом деле с ними произошло. Как могло случиться, что из зарыбинского дворика они переместились на орбиту?

Получалась какая-то глупость. Мысли сходились к тому, что на городок напали космические пришельцы. Вот они — висят на орбите, десяток кораблей, полных бессловесных убийц, киборгов-бионетиков. С дядей Спартаком во главе.

— Хрящ, чего делать будем? — голос Кирилла дрогнул.

— Вещаться. Только поскорей, а то невесомость включат.

— А может, это телевизор?

— Где?

— Ну вот это окошко. Может, нас пугают, всякую хреновню показывают? Гляди, как-то нерезко видно.

— Нерезко, потому что стекло толстое. Какой дурак будет включать телевизор и прятать его за дверками?!

— Не знаю… А ну открой другую дверку.

— Да зачем?

— Открой. Может, там другой телевизор. Хрящ пожал плечами, но пошел открывать. Он принялся дергать створку то на себя, то в стороны — та не поддавалась. Хрящ разочарованно развел руками, но тут что-то тихонько просвистело — и створка отъехала сама.