Если о нас узнают - Софи Гонзалес

Это был не влюбленный взгляд, это были расширенные зрачки кого-то под кайфом, в панике и паранойе. Легко ошибиться по всем фронтам.

Дальше фото Зака на обеде с…

– Это моя кузина! – кричит он в ужасе. – Какого черта?

– Кузина – «девушка-загадка», – говорю я, кривя губы.

– Какие такие «источники» говорят, что видели нас на бурном свидании в конном экипаже? – требует Зак. – Мы встретились за обедом, чтобы она могла показать мне свои снимки УЗИ. Потому что она беременна. От своего парня.

Я слишком занят пролистыванием страницы до части о себе, чтобы ответить, но в груди словно кирпич. Да, я так и думал – я и все мои «подруги». Есть фотография Амайи, девушки, которая вместе со мной играла Мими в Rent (а я Роджера) за за год до того, как сформировались Saturday. Я и Молли, девушка, с которой я дружил в лагере Hollow Rock. Мне «любовно укладывает назад волосы» чертова Пенни. Пенни, потому что, по-видимому, тот, кто написал эту статью, либо не удосужился выяснить, кто наш парикмахер и визажист, либо им просто было все равно.

Энджел снова присоединяется к нам, весь из себя энергичный. Он идет подпрыгивая и проводит языком по зубам. Его подводка для глаз уже размазана.

– Что делаете? – спрашивает он, садясь на спинку моего кресла и беря телефон Джона.

– Читаем статью о каждой девушке, с которой мы когда-либо были в одной комнате, и что значат наши «свидания», – отвечаю я.

Энджел пролистывает статью.

– О, чувак. Я… ну, знаешь, по крайней мере, они признают, что я сексуален, – громко объявляет он.

Затем он закидывает руки назад, чтобы крикнуть во весь голос:

– Последние новости! Chorus признает, что на самом деле кто-то считает Энджела привлекательным! Позовите прессу, это все меняет!

Несколько человек, включая Эрин, смотрят на нас, но никто не отвечает и не подходит.

Зак бормочет:

– Значит, ты тоже думаешь, что источник – Дэвид? А я думал, что это только я догадываюсь.

Энджел смеется во весь голос и слишком долго. Больше похоже на смех злодея.

– Нет, Заки, не только ты. Если это не проделки Дэвида, я спрыгну со сцены и буду бороздить гребаную толпу сегодня вечером. Это же очевидно. Зак и Рубен на сто процентов не гомо, а самые натуральные супернатуралы.

– И ко мне, вероятно, у них тоже много вопросов, раз они мне тоже перемыли косточки, – глухо говорит Джон.

– И я тоже определенно натурал, но не такой, о котором должны мечтать фанаты, – добавляет Энджел злобным тоном.

– Значит, нет причин шипперить кого-то с кем-то, – заканчиваю я, и Энджел одобрительно хлопает меня по плечу.

– Дэвид выслал фото меня и моей беременной кузины, – возмущается Зак, и Энджел разражается смехом, пока не падает со стула.

Джон помогает Энджелу подняться на ноги, я встаю рядом.

– Эй, ты в порядке? – спрашиваю я.

Энджел хлопает в ладоши.

– Просто фантастика. Я готов. Давайте, черт возьми, выходим на сцену, я заряжен!

Теперь он прыгает на месте.

Кажется, никто не против. Все заметили настрой Энджела – его невозможно не заметить. Наша команда не против, что еще поделаешь? Энджел не слушает нас.

Я протягиваю Энджелу бутылку воды и выдавливаю улыбку.

– Хорошо. Ладно. Раз ты готов.

Его лицо мрачнеет, и он срывает крышку с бутылки зубами.

– Я в порядке, Рубен. Не порти момент.

Я смотрю на обеспокоенных Зака и Джона. Но их глаза говорят мне, что я прав. Мы ничего не можем сделать, чего бы мы еще не попробовали. И, честно говоря, из-за плотного графика, нашего с Заком каминг-аута и беспокойства Зака о своей маме, и моей мамы, которая каждую секунду пишет мне сообщения с критикой, у меня нет возможности справиться с этим. Это слишком много для меня одного, чтобы знать, с чего начать.

Поэтому, когда Эрин зовет нас на сцену, я делаю единственное, что могу. Я говорю себе, что с Энджелом все в порядке, и это не конец света, если на сцене он будет чуть энергичнее обычного. Я отодвигаю его на задний план и продолжаю шоу.

Потому что я не знаю, что еще могу сделать.

Пора.

Я должен сказать маме о том, что произошло с Рубеном.

У меня все настроено для запланированного FaceTime. Я уложил волосы, убрав их вниз, а не вверх, и на мне рубашка с длинными рукавами, которую я ношу как пижаму. Думаю, я сделал все это, чтобы показать маме, что я – все еще я, хотя она вот-вот узнает обо мне что-то очень личное. Я все еще ее странный ребенок, который обожает поп-панк-группы. Во мне ничего не изменилось, и я хочу это показать. Я смотрю на вышивку фанатки с текстом Fight Back – единственное, что я оставил после пресс-конференции.

Телефон начинает звонить.

Вот черт.

Чертов черт.

Я застываю. Как только я возьму трубку, мне придется говорить. И прямо сейчас мой желудок скрутил спазм. Я запутался, честное слово. Признание должно пройти нормально; мама чрезвычайно, я имею в виду чрезвычайно толерантна. И, признаюсь, уже несколько раз я понял, насколько это приятно.

Однако все хорошие чувства придут после разговора. А сейчас мне кажется, что все идет плохо. Saturday выходит из-под контроля, и я не могу это остановить. Иметь маму на моей стороне – одна из немногих констант, но все может измениться. Конечно, вряд ли такое случится, но это особенность людей – иногда они делают то, чего вы совсем не ждете. К тому же, возможно, мама спокойно относится к гомосексуалам, пока я не отношусь к ним…

Но, учитывая все происходящее, я хочу, чтобы она все обо мне знала, даже если я не могу предсказать, как она отреагирует. Я би, и у меня есть парень. Она должна знать. И я не стыжусь того, что мне нравятся парни или что я встречаюсь с Рубеном.

Я просто не хочу ее подводить.

Телефон замолкает. Я пропустил звонок.

Я выдыхаю и встряхиваю плечами. Я выступал перед тысячами людей и даже близко не ощущал себя так взволнованно. Сейчас я бы лучше выбрал концерт. Я бы даже выбрал тот, где мне пришлось бы выступать в белье, не зная слов песен.

Я поднимаю дрожащие руки и набираю маму по видеосвязи. До начала тура мы не созванивались с видео, но сейчас, когда мы так далеко друг от друга, говорить лицом к лицу даже приятнее.