Однажды преступив закон… - Андрей Воронин

– Умар мне брат, но истина дороже, – тихо пробормотал себе под нос Разгонов. – Поверит, – сказал он, обращаясь к телохранителю. – Еще как поверит, и будешь ты ходить с собственными яйцами в карманах. Все, пошел вон! Скажи Умару, что все чисто, и исчезни. Только оружие потом верни, не забудь. Знаю я вас, джигитов.

– Ш-шакал, – с чувством прошипел кавказец и неуклюже выбрался из машины.

Через минуту его место занял Умар. Когда он с удобством разместился на заднем сиденье, по салону автомобиля поплыл смешанный аромат дорогого одеколона и турецкого табака, сквозь который, вопреки обыкновению, пробивался затхлый запашок подвала.

– Зачем звал? – спросил Умар, закуривая свою турецкую сигарету и нервным жестом убирая в карман зажигалку.

Разгонов покосился на него в зеркало. Для постороннего Умар выглядел как огурчик, но майор, знавший его как облупленного, без труда заметил запавшие щеки и темные круги под глазами, да и сами глаза за то время, что они не виделись, приобрели желтовато-розовый оттенок, словно были наполнены подкрашенным кровью гноем. Майор сдержал улыбку, запустил двигатель и не спеша поехал по Садовому кольцу, огибая Центр против часовой стрелки.

– Понтиак, – сказал он. – Понтиак принял решение. Война, Умар.

– Этот пес умрет, – высокомерно отреагировал чеченец. – Умрет как собака.

– Ясное дело, что как собака, – со скрытой издевкой согласился Разгонов. – Как же еще может умереть пес? Только давай без кинжалов в зубах, зеленых знамен, кровавых клятв и прочей мелодрамы. Я работаю за деньги, а скрипеть зубами и сверкать глазами будешь у себя в подвале.

Умар рывком подался вперед, одной рукой ухватившись за подголовник водительского кресла, а Другой за пистолет.

– Откуда знаешь про подвал? – спросил он, свирепо вращая белками. – Кто сказал?

– Никто не сказал, – лениво ответил Разгонов, даже не повернув головы. – Ты себя нюхал? Кстати, сядь на место, дышать нечем…

Чеченец шумно задышал, и в течение нескольких секунд Разгонов ждал удара ножом в шею. Чтобы хотя бы отчасти обезопасить себя, он резко увеличил скорость. Деревья, столбы и бульварные решетки замелькали, сливаясь в рябую ленту. Убить водителя в такой ситуации мог только законченный псих, но это не очень успокоило Разгонова: по его мнению, чеченцы все были психами.

Наконец Умар перестал пыхтеть у него над ухом, пробормотал что-то на своем наречии и откинулся на спинку сиденья.

– Все? – спросил Разгонов. – Давай бабки, Умар. У меня для тебя есть информация и кое-какие соображения.

– Сколько хочешь? – быстро спросил чеченец. Этот вопрос уже успел порядком надоесть Разгонову. Цена сотрудничества была определена раз и навсегда, но Умар никогда не упускал случая поторговаться, надеясь, что его информатор однажды размякнет и позволит уменьшить оговоренную сумму.

– Не валяй дурака, Умар, – спокойно сказал Разгонов. – Не кишмиш покупаешь.

– Э! А ты знаешь, что такое кишмиш?

– Да плевать я на него хотел, – дипломатично ответил майор, понятия не имевший, что это такое и по ассоциации считавший, что кишмиш – это какая-то экзотическая разновидность плова. – Гони деньги, Умар!

– Деньги, деньги, – недовольно пробормотал чеченец и бросил на сиденье рядом с Разгоновым пухлый конверт. – Возьми свои деньги! Всех вас, русских, можно купить.

Ведя машину левой рукой, майор отогнул клапан конверта, бросил быстрый взгляд на его содержимое и с сомнением покачал головой.

– Дело говори, – напомнил Умар.

– Какое дело? Ах, дело! Так вот, – он небрежно затолкал конверт с деньгами во внутренний карман плаща и не спеша раскурил сигарету. – Понтиак назначил цену за твою голову. Пока охотников на эти бабки нет, но наш Костя намерен подписать на это дело Инкассатора…

– Кого?

– Соседа твоего! Ну, который твою зад…

– Молчи, шакал!!!

– Молчу, молчу… Ну, в общем, ты понял, о ком речь.

– Свинья, – с отвращением произнес Умар. – А я его братом называл! Сам зарежу, как барана!

– Это ты всегда успеешь, – небрежно заметил Разгонов. – А лучше будет, если он пришьет Понтиака, а охрана Понтиака пришьет его. У нас говорят: убить одним выстрелом двух зайцев.

– Да? – заинтересованно переспросил Умар. – Как его заставить, слушай? Я деньги предлагал, не берет.

– А как ты заставил Зуева своего кореша завалить?

– Э?..

– Что ты мемекаешь, как баран! Слушай сюда… Через полчаса неприметная серая “девятка” остановилась на том же месте, с которого отправилась в свою экскурсию по Садовому кольцу. Умар вышел из машины, сразу же растворившись среди прохожих, а его место занял рослый телохранитель, который вернул Разгонову оружие и, наградив его долгим пронзительным взглядом, тоже исчез. Разгонов показал его удаляющейся спине кукиш, выжал сцепление и рывком тронулся с места, мгновенно затерявшись в сплошном потоке транспорта.

С неба сеялась мелкая водяная пыль, временами переходившая в полновесный ледяной дождь. Юрий вышел из подъезда и поймал себя на том, что блаженно щурится, словно над ним был персональный колодец, прорубленный в тучах, через который для него одного во всем мире светило яркое солнце.

– Ой, – сказала Таня, вслед за ним выходя из подъезда, – дождик! Юрий фыркнул.

– Звучит так, будто речь идет о грибном дожде, – сказал он.

Таня наморщила нос и посмотрела на Юрия исподлобья.

– Да, – печально сказала она, – кавалер из тебя… Куда ты меня тащишь? Не в ЗАГС, надеюсь?

– С этим успеется, – ответил он с серьезностью, которая заставила ее насторожиться. – Пока что нам нужно унести отсюда ноги. Боюсь, что у меня дома теперь небезопасно. Куда тебя отвезти?

– Отвезти? Что значит – отвезти? Ах да, прости! Что это я, в самом деле? Нам было хорошо, но это же ни к чему не обязывает… Ты езжай, я сама доберусь. И, кстати, загляни в поликлинику, сдай кровь на анализ.., просто так, на всякий случай. Ты же, насколько я понимаю, не собираешься служить распространителем вируса. Обязательно проверься. Меры предосторожности – это, конечно, хорошо. Но стопроцентной защиты не бывает…

Она говорила все это, независимо вздернув подбородок, который ни капельки не дрожал, но глядела при этом почему-то в сторону, как будто голые кусты сирени и почерневший от дождя дощатый столик, за которым в хорошую погоду стучали доминошники, были Бог весть какой диковиной. Юрий взял ее за плечи, но она вывернулась, сбросив его руки, и отступила на шаг.

– Так, – сказал он и характерным жестом провел ладонью от бровей к подбородку, собирая в горсть дождевые капли. – Это еще что такое? Какая муха тебя укусила?